Влад Вегашин - Культ Порока. Адепт

Возле огня на плетеной из толстых и широких стеблей трав циновке распластался некрупный черный варг. Глаза хищника закрыты, пасть, наоборот, распахнута, розовый язык вывалился на плетенку, плечо рассечено — глубоко, до самой кости. Не слишком опасная рана, если обработать вовремя, но вовремя, видимо, не удалось, или же поранился обо что-то совсем уж неприятное. Мышечные ткани сочатся гноем вперемешку с кровью, местами уже начался некроз. Зверь тихо поскуливает — ему очень больно, даже когда он лежит почти неподвижно. Бока вздымаются и опадают — неравномерно, рывками.

Возле раненого варга на толстой, пушистой шкуре — кстати говоря, тоже варжьей — сидит, скрестив ноги, невысокая женщина, на вид — лет сорока. Длинные седые волосы заплетены в две свободные косы, высокий чистый лоб охватывает сплетенный из бересты обруч. На женщине странного вида одеяние из лоскутов разного размера, формы, и цвета — зеленых, желтых, белых, коричневых. Запястья охватывают деревянные браслеты с затейливой резьбой, на шее — цепочка, вырезанная из дерева. Все звенья цельные, и тоже покрыты тончайшим узором — мастерская работа.

Друидесса медленно водит ладонью над раной варга, тихо что-то нашептывая. Под ее руками хищник затихает, успокаивается, его дыхание выравнивается, а глаза закрываются.

Женщина же плавно поднимается на ноги, оборачивается — и, глядя прямо в глаза Тэйнару, прижимает палец к губам.

— Тсссс…

С тихим шелестом перевернулась последняя страница. Анжей медленно выдохнул, и начал разминать кисть — это был уже двадцать третий лист, который он перелистнул, не прибегая к физическому воздействию. Юноша тренировался в заклятии телекинеза.

Голова болела не меньше уставшей от постоянно повторяемого сложного пасса кисти — книга была не из легких. Основы высшей психомагии — это не учебник заклятий первого круга для начинающих, это уже действительно серьезная наука.

Надо было бы перечитать последнюю главу, чтобы лучше отложилось в памяти, но сейчас Анжей боялся, что если еще хоть немного напряжет мозги, то забудет то немногое, что успел запомнить. Полуэльф посмотрел в окно, за которым полыхал в лучах заходящего солнца Ан'гидеаль. Сейчас город казался даже красивым — всю грязь, уродство, серость скрывал чистый свежевыпавший снег, расцвеченный алыми и сиреневыми всполохами заката.

Правда, вся эта красота нисколько не тронула юношу — сложно восхищаться природой, когда в голове путаются вербальные составляющие таких заклинаний, как «Скользящий взгляд», эльфийский «Сиреневый плащ», и общих схем пси-атак париасских псиоников, адаптированных для классических магов, каждую косточку кисти ломит от еще не ушедшего напряжения, а живот тихонько бурчит, напоминая о том, что вместо обеда был куда более занимательный, но несравнимо менее питательный список центральных формул защиты от психомагии.

В общем-то, ничто не мешало сейчас отправиться поужинать… или это будет еще обед? Хотя какая разница, главное, что еда.

Перед внутренним взглядом вперемешку с формулами, схемами пассов, начертательными построениями и руническим текстом плыли картинки куда как более приземленные. Золотистая корочка жареной куропатки, толстый бок серебристой форели, гроздья винограда, алая пенистая струя игристого красного из виноградников Меллэритена…

Вздрогнув, Анжей прикусил губу. Закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь разделить свои и навязанные извне мысли — не получилось. После десяти минут бесплодных попыток он даже догадался, почему. Желания, вызванные Гранью, не были «извне». Грань стала частью его, Анжея, души, и теперь каждый ее импульс воспринимался сознанием и подсознанием как естественное и родное. Больше того, лишь малая часть Анжея вообще воспринимала Грань отдельно, основное сознание принимало ее как самую правильную и нужную часть себя.

Полуэльф свернулся клубком под одеялом. Мышцы напрягались до судорог. Волна чревоугодия раз за разом накатывала на измученный разум, с каждым всплеском все больше и больше подчиняя себе юношу.

Минута текла за минутой. Из фиолетовых глаз одна за другой катились крупные слезы. Анжей бессильно дрожал, пытаясь совладать с гранью, подчинить себе бунтующие и требующие наслаждений сознание, подсознание, и тело. К чревоугодию прибавилось разбуженное вчера сладострастие — юноша мелко затрясся в беззвучном хохоте, представив себе презабавнейшую картинку: обнаженную девушку, бесстыдно распластавшуюся под ним, и аппетитную хрустящую поджаристую корочку на ее грудях. Так сказать, два в одном, перекусить, не отходя от тела.

От омерзения Анжея затошнило. Он резко вскочил, опрометью бросился из комнаты, едва не споткнувшись о спящую на полу Альвариэ. Зажимая рот ладонью, полуэльф едва успел добежать до уборной, и склониться над клозетом — его вывернуло наизнанку.

Когда в желудке закончилась даже желчь, и сухие рвотные позывы немного отпустили, Адепт, шатаясь, подошел к закрепленному на стене умывальнику. Он полоскал рот, и плескал в лицо ледяной водой, пока от холода не начало сводить зубы. Его взгляд случайно упал на зеркало, закрепленное над умывальником. В блестящей поверхности отражалось бледное до синевы лицо, растрепанные черные волосы, и полные тоскливого безумия глаза.

Хуже всего было то, что Анжей хоть и не был девственником, но опыта у него имелось крайне мало — единственный раз с какой-то пьяной шлюхой просто для того, чтобы узнать, «а что это вообще такое», мало что дал. Было скорее противно, чем что-либо еще. Так вот, опыта у него не было, в отличие от фантазии, крайне богатой. Почему-то особенно богатой в отношении навязываемых Гранью желаний.

Напряжение в паху сводило с ума. Рисуемые воображением сцены поражали бесстыдством и развращенностью. Полуэльф едва сдерживался, чтобы не разрыдаться прямо здесь.

Сил тащиться обратно в комнату не было. Он медленно сполз по стенке, обхватил колени руками, сжался в комочек. Это пройдет, это обязательно закончится, скоро, очень скоро, надо только перетерпеть, переждать… Все пройдет… Надо просто потерпеть, подождать… Пройдет…

Новая волна нахлынула со страшной силой. Анжей запрокинул голову, удерживая рвущийся крик, пребольно ударился головой о стену…

…и на несколько секунд обрел способность ясно мыслить. Боль отбросила очередное колебание Грани, блокировала пылающие в мозгу картинки, отрезвила не хуже ведра ледяной воды.

Юноша хрипло рассмеялся. Еще раз дернул шеей, прикладываясь о толстые голые доски затылком, потом еще раз, и еще…

Перед глазами плыли маленькие цветные звездочки, в ушах шумело, тело отказывалось повиноваться — но зато атак Грани больше не было. Анжей уже не хотел ни нагих красавиц, ни заморских яств.