Window Dark - Ведьмоловка

— Для тебя здорово, — согласилась девушка, — а вот мне на нём уже не уехать. Иногда слишком много знать, действительно, вредно.

Но девушка, видимо, знала очень многое, в том числе и про сумерки. И воодушевлённый Павлик продолжил расспрашивать её про странности:

— А может тогда вы и стихотворение до конца знаете?

— Прочитай.

Павлик встал в позу чтеца и начал с выражением:

Голос Павлика смолк и ему на смену пришли гудки автомобилей, шорох шин, топот ног и отзвуки сотен голосов, слившихся в невообразимой мешанине. Девушка молчала, словно ждала продолжения.

— Дальше не знаю, — смущённо сказал Павлик.

— Дальше всего две строчки, — девушка снова присела перед Павликом и закончила:

«Поворот! — повторил Павлик про себя. — Тот самый, про который говорила собака!» Мальчика охватила неизъяснимая лёгкость. Он чуть не взлетел над непрекращающимся потоком машин, но вместо этого лихо развернулся и, наполненный знаниями, ринулся обратно, к друзьям. Миха уже стоял рядом с Борисом, а Валерка получил свободу от старичка, увязшего в прошлом. Когда Павлик догадался обернуться, чтобы поблагодарить девушку, той уже не оказалось на месте. Она затерялась среди густой толпы. Павлик так и не узнал, посмотрела ли она ему вслед или снова уставилась на небо, одинаковое и над ведьминым лесом и над огромным городом.

— Ну и лапшу же тебе навешали!

Павлик раскрыл рот и закрыл его обратно. Спорить он не любил и не умел. Тем более с Михой.

— Ты всегда делаешь то, что скажут родители? — спросил Борис.

— Нет, — еле слышно ответил Павлик.

— Так почему ты кидаешься выполнять указания совершенно незнакомого человека?

Павлик молчал. То, что казалось ему непреложной истиной, обернулось пустышкой. По крайней мере для Михи и Бориса. Но тут встрял Валерка.

— Давайте попробуем, — заныл он. — Ну? Чего вам стоит?

— Лады, — нехотя согласился Миха. — Ничё не теряем. Вечер разве что, — он посмотрел на толпу, кидая прощальные взгляды на неопрошенных мужиков, и вздохнул. — Так их вон сколько, вечеров этих.

Повернув направо и преодолев один квартал, друзья оказались на удивительно тихой улочке. Было весьма трудно поверить, что между центральным проспектом и широкой магистралью, по которой в обе стороны сновали большегрузы, могла разместиться столь обделённая вниманием людей и автомобилей улица. Её составляли обыкновенные пятиэтажки из серого кирпича, местами прерывающимися короткими двухэтажными домишками, выкрашенными то жёлтой, то зелёно-голубой известью.

Редкие прохожие выглядели совершенно невзрачными личностями, воспоминания о которых исчезали из памяти через несколько секунд, после того как они оказывались за спинами дружной четвёрки. В отличии от близких центральных улиц на этой не громоздились магазины, сверкающие рекламными стендами, а витрины редких булочных были замазаны неровными полосами побелки. Кафе «Эллада» оказалось под стать общей традиции. На двери висел древний, изъеденный ржавчиной замок устрашающих размеров, а огромные буквы из неоновых полосок, составлявших название, не светились и местами уже изрядно обкрошились.

Друзья уселись на невысокую ограду из толстой трубы с приваренными стойками и задумались каждый о своём.

По хмурому лицу Михи ходили волны недоверия, словно он не ждал тут автобус, а так, отбывал номер. «Посидим, — говорило его лицо, — чего ж не посидеть, если вам надо. Да только нет тут никакого автобуса. Нет, не было и не будет. Но посидеть можно. А заскучаем, так домой пойдём.»

Губы Бориса шевелились, словно он пересчитывал нечто невидимое, но весьма многочисленное, или заучивал наизусть строчки неведомой поэмы. Он смотрел себе под ноги. Носок правого ботинка вычерчивал по асфальту кривые. Даже если автобус и не придёт, никто не мог сказать, что время Борис потратил даром.

Лицо Валерки не выражало ничего, кроме отрешённой усталости. Взор впился в точку где-то посередине пустынной мостовой, словно Валерка приготовился просидеть на этом месте не одну тысячу лет и даже превратиться в бронзовую статую, если потребуется.

Павлику вспомнилось, что раньше ему безумно нравилось кувыркаться вокруг таких вот труб, на одной из которых они теперь сидели. Потом он перевёл взгляд на небо. Перевёл с испугом, боясь обнаружить на окраинах безбрежной глади крадущееся коварным партизаном облачко. Но небеса не подвели. Ничем не омрачённая синева наливалась по краям темнотой. И только одна сторона ещё светлела. Где-то за крышами буйствовал закат. Зажглись первые звёзды.

— Как там дальше-то стихотворение? — разорвал тишину вопрос Бориса. Записать бы надо на всякий пожарный.

Павлик повторил две последние строчки, в которых ведьма всё-таки обнаружилась. Борис вытащил свою записную книжку, достал из под специальной петли тоненькую ручку, блеснувшую золотом зажима, и переписал окончание вслед за ранее занесёнными строчками. Почерк у него был — загляденье: сплошные печатные буковки.

Улочку снова окутало молчание. Только поздние прохожие редкими смутными тенями мелькали мимо. Павлику было хорошо сидеть здесь и никуда не спешить. Он верил, что автобус придёт точно по расписанию, а пока ещё рано — закат не догорел. Значит, можно спокойно сидеть, для верности ухватившись руками за тёплую трубу, и беспечно болтать ногами.

Из тёмного двора раздалось далёкое урчание двигателя и на дорогу упало яркое пятно света. Поперёк световой полосы бесшумно скользнула абсолютно чёрная кошка с блестящими зелёными глазами. Как только она скрылась в кустах, из двора вынырнул автобус, и Павлик чуть не захлопал в ладоши.

Автобус оказался обыкновенным «Икарусом», только не жёлтым, а бледно-зелёным. Или Павлику это просто почудилось в сумерках. Окна салона лучились электрическим светом, но по неведомым причинам запотели до такой степени, что через них Павлик не сумел разглядеть ровным счётом ничего. Кабина водителя, напротив, темнела.

Автобус плавно остановился перед ребятами. Мягко зашипел воздух и двери сложились плоской гармошкой. Четвёрка друзей вскочила с насиженных мест.

— Ч-чёрт, — ругнулся Валерка, — деньги-то я дома оставил. Чем за проезд платить?

Павлик хотел сказать, что в сумеречном автобусе нет кондукторов, но не успел.

— Не боись, — махнул рукой Миха, — пятёрик-то я уж точняк разыщу.

— Но нас четверо, — осторожно заметил Борис. Видимо, у него с финансами тоже было негусто.