Бекка Фитцпатрик - О чем молчат ангелы

— Ты отвезешь меня прямо домой, — сказала я больше вопросительно, чем уверенно.

— Если ты этого захочешь.

Я чуть не спросила Патча, не заметил ли он на «Архангеле» чего-нибудь необычного, но остановила себя. Я слишком боялась. Что если я не упала? Что если мне все это показалось? Что если я вижу то, чего на самом деле нет? Сначала тот человек, в лыжной маске. Теперь это. Я была практически уверена, что Патч вмешивался в мои мысли, но вот все остальное? Неизвестно.

Патч прошел несколько парковочных мест по направлению к сверкающему черному мотоциклу. Завел его и кивнул на сиденье позади себя.

— Запрыгивай.

— Ух ты, классный мотоцикл, — восхитилась я. Не совсем искренне. Он был похож на блестящий черный капкан смерти. Я никогда в жизни не ездила на мотоцикле и не была уверена, что хочу пробовать.

— Мне нравится чувствовать ветер на коже, — продолжила я, надеясь прикрыть бравадой ужас от того, что на скорости шестьдесят пять миль в час ничто не будет ограждать меня от дороги.

Шлем был только один — черный, с тонированным козырьком — и Патч протянул его мне.

Взяв шлем, я перекинула ногу через мотоцикл и с чувством ненадежности опустилась на узкую полоску сиденья. Надев шлем поверх кудрявой шевелюры, я закрепила его под подбородком.

— Трудно водить мотоцикл? — спросила я, имея в виду скорее «безопасно», чем «трудно».

— Нет, — ответил Патч сразу на оба вопроса и мягко рассмеялся. — Ты так напряглась. Расслабься.

Резкое ускорение испугало меня, когда он выехал со стоянки; сначала я вцепилась в ткань его рубашки, чтобы удержать равновесие, а потом обвила его талию руками. На шоссе Патч прибавил скорость, и мои ноги сжались вокруг него. Я очень надеялась, что заметила это только я одна.

Когда мы доехали до моего дома, Патч остановился на тонущей в тумане подъездной дорожке, заглушил двигатель и спрыгнул с мотоцикла. Я сняла шлем, осторожно положив его на сиденье перед собой, и открыла рот, собираясь сказать что-нибудь вроде «Спасибо, что подвез, увидимся в понедельник».

Слова испарились, когда Патч пересек подъездную дорожку и поднялся по ступенькам крыльца.

Мне стало интересно, что он делает. Провожает меня до двери? Весьма маловероятно. Тогда… что?

Я взбежала по ступенькам следом за ним и оказалась у двери. С удивлением и все возрастающей тревогой я следила за тем, как он вынул из кармана знакомую связку ключей и вставил ключ в дверной замок.

Я сняла сумку с плеча и расстегнула карман, в котором держала ключи. Их там не было.

— Верни мне мои ключи, — потребовала я, смущенная тем, что не знаю, каким образом мои ключи оказались у него.

— Ты уронила их в игровом зале, когда искала телефон, — объяснил он.

— Мне все равно, где я их уронила. Верни их мне.

Патч поднял руки ладонями вверх и отступил от двери. Опершись плечом о кирпичную стену, он наблюдал, как я приблизилась к замку и попыталась повернуть ключ. Ключ не шелохнулся.

— Ты его сломал, — сказала я, дергая ключ. Потом отступила на шаг. — Давай. Попробуй. Он застрял.

С резким щелчком он повернул ключ. Положив ладонь на ручку двери, поднял брови, словно спрашивая: «Разрешишь?»

Я сглотнула, пытаясь скрыть поднявшуюся во мне волну притяжения и тревоги.

— Давай. Там никого. Я дома одна.

— На всю ночь?

Тут я поняла, что это было не самое мудрое решение.

— Скоро придет Доротея.

Это была ложь. Время близилось к полуночи, и Доротея уже давно ушла.

— Доротея?

— Наша экономка. Пожилая женщина… но сильная. Очень сильная.

Я попыталась проскользнуть мимо него. Безуспешно.

— Звучит устрашающе, — сказал он, вынимая ключ из замка и протягивая мне.

— Скорее ужасающе. Она ухитряется вымыть туалет сверху донизу меньше, чем за минуту, — забрав ключ, я обошла его и самым серьезным образом намеревалась закрыть перед ним дверь, но, повернувшись, обнаружила, что Патч стоит в проходе, упираясь руками в дверные косяки.

— Ты не собираешься пригласить меня войти? — спросил он.

Я моргнула. Пригласить войти? Ко мне? Когда никого больше нет дома?

— Уже поздно, — сказал Патч, ловя мой взгляд. В его глазах мелькнули своенравные искорки. — Ты, наверное, хочешь есть.

— Нет. Да. В смысле, да, но…

Внезапно он оказался внутри.

Я отступила на три шага назад. Он закрыл дверь ногой.

— Хочешь чего-нибудь мексиканского?

— Я хочу знать, что ты делаешь у меня в доме!

— Такос?

— Такос? — эхом отозвалась я.

Кажется, его это позабавило.

— Помидоры, латук, сыр.

— Я знаю, что такое такос.

Прежде чем я успела его остановить, он прошел мимо и направился в глубь дома. Дойдя до конца коридора, повернул налево. В кухню.

Патч подошел к раковине, открыл кран и вымыл руки с мылом. Сначала он, видимо, чувствуя себя как дома, заглянул в кладовую, потом обследовал холодильник, тут и там вытаскивая то сальсу, то сыр, то салат, то помидоры. Потом, порывшись в ящиках, отыскал нож.

Подозреваю, я была где-то на полдороге к панике при мысли о Патче с ножом в руках, но тут мое внимание привлекло кое-что другое. Я сделала два шага вперед и покосилась на свое отражение в одной из сковородок, висящих на стене. Мои волосы! У меня было ощущение, что ко мне на голову закатилось гигантское перекати-поле. Я прижала ладонь ко рту.

— Рыжий — твой натуральный цвет? — улыбнулся Патч.

— Я не рыжая, — изумленно уставилась я на него.

— Сожалею, что ты узнаешь об этом таким образом, но ты самая что ни на есть рыжая. Даже если твои волосы поджечь, краснее им становиться уже некуда.

— Они темно-каштановые.

Ну, может, у меня и есть в волосах легенький, незаметный, почти неуловимый красноватый оттенок. Но все равно я брюнетка.

— Это освещение, — добавила я.

— Да, может, это из-за лампочек, — он улыбнулся так широко, что на щеках появились ямочки.

— Я на секунду.

Я поспешно вышла из кухни, поднялась в свою комнату и собрала волосы в хвост.

Разобравшись с этим, я попыталась все обдумать. Мне не очень нравилось, что Патч свободно разгуливает по моему дому, да еще с ножом. К тому же мама убила бы меня, узнай она, что я пригласила Патча в дом в отсутствие Доротеи.

— Может, перенесем? — спросила я через пару минут, войдя в кухню и застав процесс готовки в самом разгаре. Я положила руку на живот, показывая, что меня беспокоит. — Подташнивает, — пояснила я. — Наверное, после поездки.

Он перестал резать и поднял глаза.

— Я почти закончил.

Я заметила, что он взял другой нож — больше… и острее.

Словно услышав мои мысли, он поднял его и внимательно рассмотрел. Лезвие сияло в электрическом свете. У меня внутри все застыло.

— Положи нож, — тихо приказала я.

Патч посмотрел на нож, потом на меня, потом опять на нож. Через минуту он положил его на стол перед собой.