Медведев - Дневник Аделины Блейз. Часть 2

ния, когда даже перестанем быть людьми, то есть освободимся от всего человеческого хлама. И наша нынешняя жизнь для нас — просто полигон, воз­можность развития, расширения сознания.

— И ты действительно веришь в жизнь после смерти? — В глазах Вики мелькнули искорки лю­бопытства.

— Не верю, — покачал головой Сергей. Затем, выдержав эффектную паузу, добавил: — Я про­сто знаю, что она есть. Единственное, в чем я еще пока толком не разобрался, так это в том, прожи­ваем ли мы одну жизнь, или у нас их уже было множество. Последнее, к слову, кажется мне бо­лее вероятным.

— То есть ты говоришь о реинкарнации?

— Да. Но принцип реинкарнации, в моем пони­мании, нужно связать с концепцией Сети. Нужно понимать, что все мы — не индивидуальные сущ­ности. Что мы множественны, многомерны. Что каждого из нас — десятки, сотни, а может, и ты­сячи. Те же ветви одного дерева. При этом все эти существа — не кто-то иной, а ты. Более того, все люди в этом смысле тоже являются ветвями одного дерева, имеют общий источник. И тот, у кого созна­ние очищено, при взгляде на человека испытывает удивительное чувство братства, единения, любви и общности. Вы с ним — части чего-то целого. И если ты причинишь этому человеку боль, сделаешь ему плохо, то на самом деле ты сделаешь плохо себе.

— Ну да, — отозвалась Вика. — Скажи это тому матросу, которого ты сегодня двинул в живот.

— Так я и не претендую на совершенство, — засмеялся Сергей. — Опять же, есть определен­ные правила игры, и я просто пытаюсь им соот­ветствовать. Как говорят в таких случаях, «ниче­го личного».

— Реинкарнация — это когда рождаешься вновь и вновь? — поинтересовалась Ольга.

— Да, — кивнул Сергей. — Я склоняюсь к мыс­ли, что она реальна. И каждый из нас воплощался уже сотни и сотни раз.

— И почему ты так считаешь? — поинтересо­валась Вика. — Где доказательства?

— Боюсь, они тебя не убедят, — покачал голо­вой Сергей. — Но для меня они достаточно очевид­ны. Например, я частенько вспоминаю то, чего со мной никогда не было. Причем вспоминаются та­кие детали, которых я просто не мог знать. Напри­мер, однажды в дреме, в этаком полусне, я вспом­нил, как рыбачил на каком-то тропическом остро­ве. Орудия лова были мне совершенно незнакомы и представляли собой плетеные ловушки с при­вязанными к ним камнями — чтобы тонули. Сон меня заинтересовал, я стал рыться в литературе. И нашел упоминание о подобных ловушках: ими до сих пор пользуются жители некоторых тропиче­ских островов. Видеть эти приспособления раньше я не мог. Порой память о прошлых жизнях прояв­ляется самым необычным образом: например, мне оказалось чертовски трудно научиться водить ма­шину. И знаешь, почему? — Брови Сергея слег­ка приподнялись. — Потому что я постоянно пу­тал левостороннее движение с правосторонним. Причем это сидело где-то на уровне рефлексов: я просто чувствовал, что по левой стороне доро­ги мне ехать удобнее. На ровной трассе это еще замечалось не так сильно, но на перекрестках я просто путался — мне казалось, что все едут не­правильно. При этом во время поворота сам я так и норовил перестроиться на левую сторону. Пару раз это чуть не привело к авариям. И все потому, что в прошлой жизни я жил в стране с левосто­ронним движением.

— Это не доказательство, — фыркнула Ольга. — Я так вообще предпочитаю ездить по осевой, — она посмотрела на Сергея, потом засмеялась.

— Я и говорю, что мои примеры слишком субъ­ективны, — согласился Сергей. — Вот еще один: в сновидении, когда я смотрю в зеркало, я редко вижу себя. Обычно отражение совершенно незна­комое, причем почти всегда разное. На мой взгляд, в зеркалах мы можем видеть себя такими, какими были в прошлых жизнях. Правда, порой встреча­ются настоящие уроды.

— Но ведь все, что ты сказал, может оказаться ошибочным? — спросила Вика. — Ведь так?

— Может, — согласился Сергей. — Именно по­этому маги, в отличие от тех же верующих, пред­почитают не просто верить, но знать. А знание про­веряется только собственным опытом. Кто бы что ни говорил, какие бы убедительные доказательства ни приводил, все это остается просто словами. Но если ты научишься покидать свое тело, если ты ви­дишь его спящим и можешь отследить процесс воз­вращения в него, то получаешь непосредственное знание того, что тело и сознание — разные вещи. Это уже не чьи-то слова об астральных путеше­ствиях, а твое личное знание. И так по множеству пунктов — ты проверяешь все на личном опыте. Что-то принимаешь, что-то выкидываешь. Посте­пенно у тебя вырисовывается своя картина миро­здания. В ней еще много белых пятен, но есть и то, чему ты в какой-то мере можешь доверять. Обрати внимание: именно в какой-то мере. Для мага нет ни­чего, в чем он мог бы быть абсолютно уверен. Даже в том, что небо голубое, а вода мокрая.

— Но ведь оно действительно голубое? — Вика с интересом смотрела на Сергея.

— Оно голубое, — согласился он. — Но мы должны всегда учитывать возможность того, что мы ошибаемся, даже если речь идет о самых оче­видных вещах. Верить, не веря, принимать, не при­нимая. Поступая таким образом, мы можем избе­жать очень многих ловушек.

— Насчет этого, как его, — Ольга щелкнула пальцами, вспоминая слово, — астрала: ты дей­ствительно можешь покидать свое тело?

— Могу, — кивнул Сергей.

— И можешь просто где-то полетать и все раз­узнать? — не отставала девушка. — За кем-то по­наблюдать?

— В каких-то ситуациях — да, — согласился он. — Только здесь тоже очень много сложностей. И главная из них — в том, что наш физический мир не является для астрального тела естественным. То есть для него находиться здесь — это все равно, что для нас нырять под воду. Здесь, в нашем мире, тонкое тело может комфортно существовать толь­ко в связке с телом физическим. Точно так же, как водолаз может надевать глубоководный скафандр, чтобы защитить себя от давления воды. Поэтому путешествия в астральном теле в наш физический мир достаточно проблематичны. Здесь требуется соблюдение нескольких условий: во-первых, нужно уметь выйти из тела и оказаться в своей комнате, рядом со спящим телом. А это сложно: ты можешь вроде бы видеть свою комнату, но на деле видимое может быть иллюзией, сном. Чтобы убедиться, что это реальный мир, нужно уметь видеть энергию. А это тоже не так просто, требуется определен­ная степень умения.

— Что значит «видеть энергию»? — не поня­ла Вика.

— Нужно просто указать на что-то мизинцем и захотеть увидеть внутреннюю сущность пред­мета, — ответил Сергей. — Это метод, описанный Кастанедой. Если перед тобой реальный предмет, он начнет светиться довольно ярким белым све­том. Ты не увидишь сияния исходящих от предме­та лучей — просто сам предмет как будто подсве­тят изнутри. Свечение будет ограничено контура­ми наблюдаемого предмета. И, если ты, например,