Сергей Садов - Князь Вольдемар Старинов. Книга вторая. Чужая война

Володя на миг замер, потом схватил гитару.

— Эх, опять не для нее песня, но что-нибудь выжать постараюсь:

Стих последний аккорд, но Сторн еще долго сидел с открытым ртом.

— Вы, милорд, говорите, что она не под этот инструмент?

— Нет. Там должен оркестр играть, разные инструменты, ударные, трубы.

— Я как-то слышал игру оркестра… Может быть, можно было бы подобрать… Но где людей взять?

— Скоро сюда придет моя армия. Подойди к Лигуру, передашь от меня, что тебе нужны люди. Не знаю… Устрой проверку им и забирай всех, кого сочтешь нужным. Будет у тебя оркестр. Считай это первоочередной задачей, а пока мне нужна песня. Песня, которую исполнит ваш оркестр!

— Милорд… Милорд, вы позволите мне собрать оркестр?! Да я… Да я за это…

— Что этот оркестр играть будет? Пока не будет песни, какой в нем смысл? Для начала хотя бы просто песню, а потом для оркестра.

— Будет песня, милорд! Будет такая, как вы хотите!

А может, эту вашу использовать? Если вы переведете, я мог бы приспособить.

— Перевести? Гм… Песня несколько специфична. Переделывать много придется… Хотя… Нет, не имеет смысла, эта песня про мою страну, и тебе вряд ли она поможет. Я тебе показал, какой настрой должен звучать, а слова — твоя работа. За это я и плачу.

— Но, милорд…

— Сторн, говорю же, слова не помогут. Тем более все равно не знаю, как перевести « фашистской ». Это не предмет, а… движение такое нехорошее, которое считало одних людей лучше других и соответственно лучшие должны владеть худшими.

— Но это по жизни так, — кивнул Винкор. — Благородные должны владеть низким сословием.

Володя поморщился:

— Не так владеть, а как животными владеют, убивать просто за то, что ты другой национальности. В общем, неважно. Очень плохая секта.

— А-а-а, — понятливо кивнул Винкор. — Секты… они всегда такие.

— Вот-вот. Эриха же причислять к секте…

Винкор поежился:

— Вы правы, милорд, никак не годится.

— Оркестр… оркестр… — завздыхал Сторн, когда понял, что переводить ему никто ничего не будет. — Хотел бы я услышать эту песню в оригинальном исполнении, как положено.

— Это вряд ли получится. Думай. И мне от тебя не одна песня нужна — разные. И такие тоже:

— Переводить тоже не буду, ориентируйся на мотив. Хотя… Эту переводить не буду, а вот другую… Сторн, постарайся сделать ее перевод с адаптацией, но как можно точнее. Винкор, пиши…

Володя задумался, а потом начал диктовать, как и раньше, пропуская в переводе неизвестные ему слова на локхерском. Закончив диктовать и выслушав чтение Сторна, Володя пару раз его поправил и довольно кивнул:

— Ну вот, более-менее точно.

— Милорд! — взмолился Сторн. — Хотя бы пару куплетов напойте и наиграйте, чтобы я знал, от чего отталкиваться.

— Хорошо. — Володя снова взял гитару. — Только, блин, она под гармонь намного лучше звучит. Но постараюсь.

Володя покосился на Сторна. Тот сидел, прикрыв глаза, и тихонько покачиваясь в такт мелодии, словно пытался слушать ее всем телом, впитать, почувствовать.

Интересно, как Сторн воспринимает песню, не понимая слов? Что он чувствует? Какие образы у него рождаются? По его щеке катилась слеза, но бард словно и не замечал ее, продолжая сидеть с закрытыми глазами и слушать.

— Как-то так. — Володя отложил гитару.

Сторн, не стесняясь, вытер глаза.

— Я понял, что вы хотите, милорд. Песня должна быть не о героях, а об обычных людях. Об их интересах и стремлениях. Это им понятно. И без персонификации… Не надо наделять врага какими-то плохими качествами или выставлять его в смешном свете.

— Правильно. Жду с новым вариантом через неделю. Раньше, боюсь, у меня времени не будет.

Винкор торопливо собрал листы и направился к выходу. Сторн немного задержался.

— С вашего позволения, милорд, я сначала переложу на стихи последнюю песню.

— Не возражаю, но мне нужна и такая, как первая, действуй.

Самое неприятное во всех церемониях то, что необходимо помнить о каждой мелочи, которая для местных жителей имеет колоссальное значение. Вот и приходилось постоянно себя контролировать. Нельзя сказать, что предыдущая неделя прошла зря — Володя успел завести несколько знакомств среди тех, кто еще не представлял его положение. Хотя удалось это скорее потому, что те люди сами искали знакомства с ним, пытаясь определиться с новым фаворитом. Володе такое не очень нравилось, но, памятуя о наставлениях герцога, он старался быть предельно корректным. У собеседников складывалось впечатление о нем, как о недалеком провинциальном пареньке, который каким-то образом сумел оказать услугу королю. Очень быстро весь двор потерял к нему интерес, разве что иногда Володя ловил на себе насмешливые взгляды и краем уха слышал разговоры местных сплетников о себе.

Немного подумав, он решил, что так даже лучше, и не стал пытаться кого-то в чем-то переубедить. Герцог сначала старался вразумить его, но быстро отступил, когда Володя доказал, что пусть лучше его пока недооценивают, а он за это время осмотрится.

И вот настал момент… Из собравшихся немногие знали истинную причину торжественного собрания в церемониальном зале замка. Остальные полагали, что король просто решил как-то вознаградить того, кто оказал ему какую-то услугу. Ну, и в общество ввести. Мало кто верил в то, что этот странный князь действительно сын герцога Алазорского, но других предположений не было.