Array Журнал «Если» - «Если» 2010 № 08

— Я думала, вам положено… говорить хорошее…

— Дуреха, — сказал он ласково, — нам положено, чтобы люди уезжали от нас счастливыми. По крайней мере, не такими несчастными, какими приезжают сюда. Вы полагаете, чтобы сделать человека счастливым, надо его развлекать, пока у него дым из ушей не пойдет? Человек будет развлекаться как нанятый и все время думать: что не так? Почему он не чувствует себя счастливым? Ведь вроде все как надо. Он ведь развлекается. Он же так старается! Он столько денег на это потратил! Знаете, сколько самоубийств приходится на праздники? По всему миру. Потому что люди ждут, что наконец-то они смогут доставить себе радость. А радости нет, сколько ни ходи в гости, ни смотри на фейерверки, ни надевай горные лыжи… Счастье тут, — он прижал смуглую сильную руку к груди, и на тонком белом полотне рубашки она была, точно темная птица, — мы помогаем вырастить его. Вот наша задача. Чтобы вы вернулись счастливой. И дальше жили счастливо. Ну, по мере наших скромных сил, конечно.

— Вы просто зарабатываете деньги.

Шорх-шорх, коляска задевала ветки кустарников, и тогда с них осыпались розовые лепестки незнакомых цветов. Шиповник? Вроде нет.

— Ну да, — весело согласился Винченцо, — мы делаем свою работу. И делаем хорошо. Хорошая работа стоит денег. Заметьте, не очень больших денег: вы же могли позволить себе эту поездку. Сколько получает ваш батюшка?

— Папа? — Она пожала плечами. — Ну…

— Не так много, верно? Какой у вас автомобиль? Корейский?

— Откуда вы знаете?

— И наверняка покупали уже с пробегом. Ну и все остальное примерно того же рода. А здесь вы можете позволить себе ровно то, что и этот олигарх Броневский. Разве плохо?

— Наверное, нет, — сказала она неуверенно.

— Мы ведь очень маленькая страна. Десять километров побережья. Ну, перепад высот, конечно, ландшафты… Знаете, как грызутся за туристов? Чего только не придумают! Вот нам и пришлось разрабатывать свой подход. Поэтому, — он натянул вожжи и, когда лошадь прекратила свое туп-туп-туп, перекинул их через передок, — мы думаем о каждом клиенте. Буквально о каждом. Вот вы заполнили визовую анкету, верно? Почти сотня вопросов. Как вы думаете, для чего?

Лошадь опустила голову и стала обрывать траву на обочине дороги. Вокруг вдруг стало очень тихо, как бывает в лесу, где каждый звук существует словно сам по себе. В кронах крикнула какая-то птица, вдалеке ей отозвалась другая.

— Не знаю, — сказала она тихо. — В Штаты тоже заполняют, и в Англию. Я знаю, подруга оформляла. Она говорила, много вопросов, и все какие-то дурацкие.

— У нас не совсем анкета. Это опросник. Он помогает узнать о вас как можно больше. О каждом нашем госте. Чтобы мы могли учесть все ваши пожелания. Буквально все. В пределах наших скромных сил, конечно. Чтобы помочь вам научиться быть счастливыми.

— Паскудство какое-то. Все равно что медосмотр.

Тут он и вовсе расхохотался.

— Точно! Когда человек ложится, скажем, в клинику… или, там, в санаторий оформляется, он же сдает анализы! И никто не возражает! Это же для пользы дела. Видите, я с вами совершенно откровенен… Нельзя же работать все время, верно ведь? Устроим себе выходной.

Он нагнулся и извлек из-под сиденья сумку-холодильник.

— Тут есть такая полянка, как будто специально для пикника. Всего два шага, вот за эти кусты, и…

Она медлила. Ну да, пикник. Она же мечтала об этом, разве нет? О том, что окажется с этим Винченцо наедине. Что они будут вот так сидеть, как в каком-то чертовом кино, бутылка вина, салфетка… Вокруг деревья, птички поют… Вот паскудство: каждый раз, когда она на него смотрит, у нее замирает внизу живота. Не какое-то там сердце, а вот тут…

— Знаете, в чем прелесть здешних лесов? — Он легко выпрыгнул из коляски и протянул ей руку. — Здесь нет комаров. Ни комаров, ни слепней.

Если она не обопрется о его руку, она будет выглядеть глупо? Почему это вообще должно беспокоить? Он просто наемный работник, он же сам сказал!

Она выбралась из повозки, стараясь сделать это как можно ловчее, но получилось только хуже: она зацепилась юбкой за какой-то крючок, чуть не упала… да еще юбка задралась и теперь он видит, какие толстые у нее бедра. Ну почему, почему она такая неуклюжая? Все бы отдала, чтобы быть как одна из тех девчонок в аэропорту!

Какие у него сильные руки!

А поляна для пикника выглядит точно так, как надо: темно-зеленый упругий мох, какие-то маленькие беленькие цветочки, по краям папоротник, верхушки резных перьев свернулись улиточками… Стволы сосен уходят вверх, и, если задрать голову, кажется, что вершины сходятся на острие, такие они огромные. Сквозь ветки процеживаются отвесные лучи — столбы красно-золотого света, словно вдобавок к настоящим соснам их обступили призрачные, состоящие только из света и воздуха.

Она села на мох, зачем-то старательно натянув на колени юбку. Тем временем Винченцо доставал из сумки запотевшую бутылку розоватого вина, раскладывал на салфетке теплый еще, румяный хлеб и белый нежный сыр…

Если бы я была не я! Как, наверное, хорошо чувствуют себя люди, которые сами себе нравятся! Она ощущала свое неуклюжее тело, под мышками наверняка темные круги, и еще, когда она последний раз побрила ноги? Ну, паскудство, не помню! Наверняка он думает: вот ведь страшилище, а туда же!

— Пластиковые стаканчики — хлам, барахло! — говорил тем временем Винченцо, откупоривая бутылку. — Стаканы должны быть стеклянными. Вот как эти. Чтобы свет играл в вине. Вот оно розовое, видите? А вот уже зеленоватое, глядите, какой оттенок! Вино нельзя просто пить, вином надо любоваться.

За роскошными перьями папоротника переступала, шумно дышала и хрупала лошадь. Отсюда она казалась большой, темной и даже страшноватой.

— А дикие звери тут водятся? — спросила она, просто чтобы не молчать.

— Барсуки, — сказал Винченцо, — лисы. Пятнистый олень. Его раньше называли королевским.

— Волки? Медведи?

— Что вы! Иначе мы бы с вами не сидели здесь. Разве мы бы позволили, чтобы нашим гостям грозила хоть какая-то опасность?.. Чем вы занимаетесь у себя дома?

Он просто чтобы поддерживает разговор, подумала она.

— Учусь.

— У вас, наверное, много друзей.

У нее вообще нет друзей. Алевтинка не в счет. У нее было совершенно четкое ощущение, что Алевтинка терпит ее только потому, что самоутверждается на ее фоне.

— Знаете, — Винченцо откинулся на локте, — я должен извиниться перед вами. Я ведь обязан был устроить вам какую-нибудь экскурсию. Мы тщательно подбираем группы, чтобы спутники подходили друг другу. Чтобы между ними завязывались прочные отношения. Которые могут продолжаться потом, по возвращении. Вы удивитесь, сколько судеб изменилось благодаря таким вот случайным встречам. Но я воспользовался возможностью… Мне просто нравится на вас смотреть. Видеть вас. И я подумал…