Джон Толкин - Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

Но вдруг, когда надежды Лютиен уже начали таять, Берен очнулся и взглянул на небо, укрытое густым занавесом листвы; а рядом с ним, в мягкой тени деревьев, тихо и печально пела Лютиен Тинувиэль. И вновь вокруг была весна.

С тех самых пор Берена называли Эрхамион, что означало "однорукий", а перенесенные мучения оставили на его лице неизгладимый след. Но в конце концов любовь Лютиен помогла ему вернуться к жизни, и он сумел подняться на ноги, после чего они вновь пошли вместе по лесу, рука об руку. Они не спешили покидать это место, так полюбившееся им обоим. Лютиен искренне желала отправиться в странствия по дикой местности и не возвращаться в Дориат, оставить свой дом родню и все великолепие эльфийских царств, и Берен какое-то время поддерживал ее в этом. Но он не мог выбросить из головы своего обещания вернуться в Менегрот, и не хотел навсегда забирать Лютиен у Тингола. Удерживали его от этого человеческие законы, по которым считалось неподобающим пренебрегать волей отца возлюбленной, если только ситуация к тому не вынуждала. А еще его не радовала мысль о том, что такая царственная и прекрасная девушка, как Лютиен, вынуждена будет всю свою жизнь провести в лесах, словно неопрятные охотники из людского племени — без пристанища и всех тех прекрасных вещей, в которых находят удовольствие королевы Эльдалие.

Поэтому спустя какое-то время он принялся убеждать ее вернуться в Дориат, и в конце концов они направили свои стопы прочь из необитаемых земель. Берен повел Лютиен домой, в Дориат, как было предначертано самой судьбой.

А в Дориате царило смятение и тоска. Темные деньки настали для его обитателей после того, как пропала без вести Лютиен. Долго и безнадежно искали ее в окрестных лесах. Говорят, что менестрель Тингола Дайрон отправился однажды на поиски, да так и не вернулся назад. До того, как в Дориат пришел Берен, именно он сочинял музыку для танцев и песен Лютиен; он страстно любил ее, и чувства свои целиком вкладывал в свою музыку. Вскоре Дайрон стал величайшим из эльфийских менестрелей по эту сторону Великого Моря, превзойдя певческим искусством даже Маглора, сына Феанора. Однако, блуждая в отчаянии по лесным чащам в поисках Лютиен, он забрел на неизведанные тропинки и, перейдя через горы, оказался на востоке Средиземья, где еще долгие годы, сидя в кручине у темных вод, пел жалобные песни о Лютиен, дочери Тингола, прекраснейшей изо всех живущих.

Тингол обратился за утешением к Мелиан, но та ничего определенного ему не сказала, сообщив лишь, что приведенный в движение его замыслами рок должен исполниться до конца, а до тех пор им придется ждать. Вскоре Тинголу стало известно, что Лютиен отправилась далеко за границы Дориата, ибо от Келегорма пришло тайное послание, в котором говорилось, что Фелагунд и Берен погибли, а Лютиен находится в Нарготронде и ей вскоре предстоит выйти замуж за Келегорма. Охваченный гневом, Тингол отправил к Нарготронду своих разведчиков, подумывая о том, чтобы начать против него войну; но шпионы донесли ему, что Лютиен вновь удалось бежать, а Келегорма с Куруфином с позором изгнали из Нарготронда. Тингол зашел в тупик, поскольку понимал, что сил для нападения на семерых сыновей Феанора у него недостаточно; однако он все же отправил посланцев к холму Химринг, надеясь разузнать что-нибудь о местонахождении Лютиен, раз Келегорм не отправил ее домой, к отцу, и не сумел удержать при себе.

Однако на севере его царства посланные им эльфы столкнулись с неожиданной и непредвиденной опасностью: зверствовавшим здесь Кархаротом, волком Ангбанда. В своем безумии он прибежал в те земли с самого севера; промчавшись по восточной части Таур-ну-Фуин, он спустился с истоку Эсгальдуина, подобный всепожирающему пламени. Ничто не могло остановить его, даже сиа Мелиан на границах Дориата; ибо вел его сюда рог и сила сильмариля, что он нес в себе ценой ужасающих мучений.

Так Кархарот ворвался в безмятежные леса Дориата, и все в ужасе разбегались с его дороги. Смерти удалось избежать лишь одному из посланцев — Маблунгу, капитану стражи короля; он и принес дурные вести Тинголу.

Как раз в этот черный час и возвратились Берен с Лютиен, спешившие в Дориат с запада, и вести о их возвращении летели перед ними, словно несомая ветром музыка, проникающая в темные дома, где в горе и тоске сидели их обитатели. Наконец, парочка предстала перед вратами Менегрота, а за их спинами собралась следовавшая за ними толпа. Берен и Лютиен предстали перед троном Тингола, и тот ошарашенно уставился на человека, которого давно считал мертвым. И не было в его сердце теплых чувств к Берену, ибо немало скорби пришлось перенести Дориату по его вине. Но Берен, став перед королем на колени, произнес:

— Я вернулся, верный своему слову. Теперь я требую своей награды.

— А что твое задание, твоя клятва? — спросил Тингол.

— Она исполнена, — отвечал Берен. — Даже сейчас я держу сильмариль в своей руке.

— Покажи! — повелел Тингол, и Берен протянул вперед свою левую руку, а затем медленно разжал пальцы — рука была пуста. Тогда он вытянул правую; с тех самых пор он называл себя Камлостом, Пусторуким.

Тингол смягчился; Берена он усадил по левую сторону от своего трона, а Лютиен — по правую, и они рассказали историю своего путешествия в Ангбанд. Присутствовавшие при этом слушали их с изумлением, а Тингол под конец решил, что этот человек не похож на прочих и занимает положение среди величайших в Арде; любовь же Лютиен он посчитал явлением новым и непривычным. Тингол догадывался, что судьбы их сплетены так, что никакая сила в мире не способна их разлучить. Поэтому он, скрепя сердце, согласился дать свое благословение, и Лютиен отдала свою руку Берену пред троном своего отца.

Но радость жителей Дориата от возвращения Лютиен была омрачена страхом. Ибо узнав о причине безумия Кархарота, народ почувствовал еще больший страх, посчитав, что сила священного камня делает волка не только намного более опасным, но и практически непобедимым. Берен, прослышав о яростных нападениях волка, понял, что задание его выполнено еще не до конца.

С каждым днем Кархарот подходил все ближе к Менегроту, и обитатели его стали готовиться к Охоте на Волка; и по сей день эта охота считается самой опасной изо всех, что когда-либо проводились. Участвовал в загоне и гончий пес Валинора Хуан, и Маблунг Тяжелая Рука, и Белег Крепкий Лук, и Берен Эрхамион, и сам Тингол, король Дориата. Рано утром они выехали из дворца и переправились через Эсгальдуин, оставив Лютиен в безопасности за вратами Менегрота. Тени мрачного предчувствия окутали девушку, и казалось ей, что солнце затвердело и стало черным.

Охотники мчались на восток и север, и, следуя течению реки, наткнулись, наконец, на Кархарота в одной из темных лощин, с северного склона которой ниспадал по каменным уступам Эсгальдуин. У подножья водопада Кархарот жадно лакал воду, стараясь затушить бушевавший внутри пожар, и выл при этом от боли, предупреждая охотников о своем присутствии. Однако и сам волк почуял их приближение, и внезапно бросился в их строну.