Джон Толкин - Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

Пришло утро, и гроза переместилась восточнее, засверкав молниями над Лотланном; поднявшееся над землей осеннее солнце было ярким и горячим. Орки, решив, что Турин успел убежать уже очень далеко и искать его после такого дождя бессмысленно, поспешно снялись с места; Гвиндор видел, как отряд их растворяется вдалеке, среди исходящих паром песков Анфауглит. Им предстояло вернуться к Морготу ни с чем, а между тем сын Хурина по-прежнему сидел на том же месте на склонах Таур-ну-Фуин, ничего не соображая и находясь на грани помешательства от груза вины, бывшего намного тяжелее любых орочьих кандалов.

Растормошив Турина, Гвиндор помог ему похоронить Белега, причем все это время Турин напоминал не до конца проснувшегося. Вместе они уложили Белега в неглубокую могилу, пристроив рядом его огромный лук, Белтрондинг, сделанный из черного тиса. Но несчастливый меч Англашель Гвиндор взял себе, пояснив, что будет правильно, если этот меч принесет возмездие прислужникам Моргота, вместо того чтобы без дела лежать в земле. Он также прихватил с собой подаренный Мелиан лембас, чтобы им было, чем питаться в пути.

Так окончил свою жизнь Белег Крепкий Лук, самый преданный из друзей, величайший их охотников и следопытов лесов Белерианда Прежних Дней, убитый рукой своего дражайшего друга. Никогда более след пережитого в тот день горя не сходил с лица Турина.

Однако эльф из Нарготронда вернул былые отвагу и силы, и именно он повел Турина прочь из Таур-ну-Фуин. Ни разу за время долгого и исполненного скорби совместного путешествия Турин не нарушил молчания, перебирая ногами, словно бредущий без цели и желания. Так прошел целый год, и на северные земли вновь пришла зима. Но Гвиндор не оставил его, продолжая защищать и направлять в пути; так они переправились через Сирион на его западный берег и спустя какое-то время оказались у Эйтель Иврин, где у подножий Тенистых гор брал начало Нарог. Тут Гвиндор заговорил с Турином:

— Очнись же, Турин, сын Хурина Талиона! У Иврин вечно журчит смех; ее питают неисчерпаемые кристально-чистые источники, защищенные от скверны самим Ульмо, Владыкой Вод, что в древние дни создал эту красоту.

Тогда Турин опустился на колени и испил из озера. И внезапно он рухнул наземь, из глаз его хлынули потоком слезы, что так долго копились внутри; и он был исцелен от своего безумия.

Здесь Турин сложил песнь в честь Белега, и назвал ее Лаэр Ку Белег, Песнь Великого Лука; он громко запел ее, нисколько не опасаясь быть услышанным врагами. Гвиндор тогда вложил в его руки меч Англашель, и Турин ощутил его вес, прочность и заключенную в нем силу; однако лезвие его было черным и матовым, а кромка — притупившейся.

— Это странный клинок, — заметил Гвиндор, — я таких прежде не видал в Средиземье. Он скорбит о Белеге не меньше твоего. Но довольно слез; я возвращаюсь домой, где правит род Финарфина, и приглашаю тебя с собой, отдохнуть и вернуть себе силы.

— Кто же ты такой? — спросил Турин.

— Эльф-бродяга, беглый раб, которого встретил и утешил Белег, — отвечал Гвиндор. — Некогда я был Гвиндором, сыном Гуйлина, нарготрондским лордом; но во время Нирнаэт Арноэдиад я попал в плен в Ангбанд.

— Видел ли ты там Хурина, сына Гальдора, воина Дор-ломина? — с надеждой спросил Турин.

— Нет, не видел, — покачал головой Гвиндор. — Но по всему Ангбанду ходят слухи, что он по-прежнему противится Морготу; а тот за это наложил проклятье на него и всю его родню.

— Охотно верю, — мрачно кивнул Турин.

Оставив Эйтель Иврин, они направились вдоль берега Нарога на юг, пока их не остановил отряд эльфийских разведчиков, которые повели их в скрытую крепость в качестве пленников. Так Турин пришел в Нарготронд.

Поначалу собственный народ не признал Гальдора, ибо тот уходил молодым и полным сил, а вернулся постаревшим, словно смертный, из-за перенесенных мучений и тягот рабского труда. Но дочь Ородрета, Финдуйлас, узнала его и тепло поприветствовала, поскольку была влюблена в него еще до Нирнаэт. Гвиндор же, очарованный ее красотой, дал девушке имя Файливрин, что означает "блики солнечных лучей на водах Иврин". В знак уважения к Гвиндору Турина допустили вместе с ним в Нарготронд, и Турин был принят здесь с почетом. Но когда Гвиндор хотел представить его, Турин опередил его, сказав:

— Я Агарвайн, сын Умарта (то есть Запятнанный Кровью, сын Злополучного), лесной охотник. — И эльфы Нарготронда больше не расспрашивали его ни о чем.

По прошествии времени Турин удостоился особого расположения Ородрета, да и большинства обитателей Нарготронда. Ибо он был молод, и лишь недавно вступил в пору зрелости; а на вид Турин оказался истинным сыном Морвен: темноволосый и светлокожий, с серыми глазами и таким красивым лицом, какие редко встречались у людей в Прежние Дни. Речь его и манера вести себя говорили о полученном в древнем королевстве Дориат воспитании, и даже среди эльфов его можно было по ошибке принять за нольдорца из благородного рода; поэтому многие прозвали его Аданеделем, Человеком-Эльфом.

Меч Англашель перековали для него искусные кузнецы Нарготронда, и кромка лезвия, хоть и осталась черной, засияла хорошо отточенным металлом. После этого меч стал называться Гуртанг — Смертельное Железо.

Турин настолько хорошо владел мечом, что на Защищенной Равнине вскоре стал известен под именем Мормегиль, Черный Меч. Эльфы говорили:

— Мормегиля не победить, разве что случайно, иль при помощи предательской стрелы издалека.

Приняв во внимание последнее соображение, эльфы снабдили его гномьей кольчугой; сам он, бродя однажды в мрачном настроении по оружейным, нашел там позолоченную гномью маску. И когда перед сражением он надевал ее, враги при виде его разбегались в страхе.

Сердце Финдуйлас, ранее принадлежавшее Гвиндору, против ее воли обратилось к Турину; но Турин совершенно не замечал этого. Безответная любовь больно ранила сердце Финдуйлас, и она с каждым днем становилась все молчаливее и печальней. Гвиндор, заметив это, преисполнился горьких раздумий.

— Дочь рода Финарфина, — обратился он однажды к ней, — пусть не останется меж нами недомолвок. Несмотря на то, что Моргот разрушил всю мою жизнь, тебя я люблю по-прежнему. Следуй велению своего сердца, однако помни: не пристало Старшей Дочери Илюватара идти замуж за Младшего, да и недальновидно, ибо жизнь его коротка, и вскоре оставит он тебя вдовой до самого конца времен. Судьба, быть может, делает иногда исключения по причинам, нам неведомым; однако избранник твой — не Берен. Его ведет предопределение свыше, это можно прочесть в его глазах; но рок его темен. Не нужно вмешиваться! Но ежели ты твердо решишь сделать это, то любовь твоя принесет лишь горечь и смерть. Послушай же моего совета! Имя Агарвайна, сына Умарта, принадлежит ему по праву, однако на самом деле зовут его Турин, сын Хурина, которого Моргот держит пленником в Ангбанде, и чью родню он проклял. Не сомневайся же во власти Моргота Бауглира! Разве ты не видишь ее последствия на моем челе?