Анна Восковатая - В огне

Их качнуло в сторону, и Вилор едва удержал равновесие. Лелане пришлось его поддержать, она недовольно выругалась.

— Фу! Дорогуша… где ты таких слов набралась?

— От меня, — рыкнул почти над самым ухом Бранд, и от бешенства в его голосе душа Лелы умчалась в пятки.

Только драки ещё не хватало. Вилор вряд ли в состоянии дать отпор видгару. А Бранд почти скрипел зубами от злости.

— О-о-о! Явление, — пьяно хмыкнул Вилор. — Я думал, его хоть на танец хватит…

Он рассмеялся и тут же передал Лелану в руки Бранду, как вещь.

— Счастливо пообщаться… — хмыкнул он и зигзагами пошел к столам.

Бранд проводил его с глухим рычанием. Даже не заметил, что его руки так крепко обхватили её талию, что едва могла дышать. Лелана уперлась ладошками в его широкую грудь, пытаясь глотнуть, хоть немного воздуха.

— Я его когда-нибудь…

— Пусти, — прошептала Лелана.

Бранд, наконец, обратил на неё внимание и разжал руки. Лела едва удержалась на ногах.

— Что у тебя с ним было? — прошипел Бранд сквозь зубы.

— А тебе-то какая разница, — огрызнулась Лелана.

И пожалела… Его лицо стало багровым, брови недовольно сошлись на переносице, а от расплавленного янтаря в глазах взвилось оранжевое пламя. Лела отступила на шаг, хотя была практически уверена, что Бранд не сделает ей ничего плохого. Но, наверное, нужно хоть раз оказаться перед пылающим от гнева видгаром, чтобы познакомиться с ощущением, когда сердце екает от страха.

— Бранд… я пошутила, — промямлила она.

Вместо ответа его огромные руки схватили её в охапку, и Лелана через мгновение уже висела на его плече головой вниз.

— Поставь меня! — закричала она и, как назло, в этот момент музыка смолкла.

Сотни удивленных, захмелевших взглядов тут же обратились к ним. И послышался недовольный гул со стороны пирующих представителей замка. Бранд даже не обратил внимания, широкими шагами помчался к лестнице. Лела успела услышать, что Вилор пьяновато успокаивал её вассалов и отвесил какую-то пошлую шуточку им вслед.

Это было самое короткое путешествие в её жизни. Бранд приволок её в личные апартаменты в убежище и опустил на пол, схватил за плечи и прижал к стене. Их лбы почти соприкасались, но Лела дрожала совсем не от страсти.

— Что у тебя было с этим эльфом? — рыкнул он на всю комнату, казалось, даже стекла задрожали.

— С Вилором? — тупо спросила она.

— Карающий! Мне наплевать, как там его зовут… Ты была в его постели?

— Да… когда меня ранили, — наверное, её голова взяла выходной.

И зачем она это ляпнула?

— Я не об этом… — ещё больше вскипел Бранд. — Ты была с ним? Он тебя касался…

В горле пересохло, Лела нервно облизнула губы и хмыкнула, просто от напряжения.

— Бранд… ты был моим единственным мужчиной, — наконец, она произнесла эту проклятую правильную фразу. — Вилор мой друг и только… Он мне помогает…

Пламя из глаз Бранда никуда не делось.

— Демоны… — вдруг крикнула она и не нашла ничего лучшего, как потянуться к его губам.

Бранд сперва отпрянул, а после свернулся к её рту, с ожесточением сминая губы, заставляя их приоткрыться, пропуская внутрь его язык. Страх испарился… Другая дрожь прошла по телу, оставляя мучительное томление в каждой клеточке, сжигая напрочь все обиды и недопонимания. Его руки уже отпустил плечи, и ладонь обхватила затылок, прижимая крепче её губы к горячему рту. Сквозь тонкую ткань платья Лелана почувствовала жар его тела, придавившего её к холодному камню стены. Она едва могла дышать от стеснения в груди, вызванного больше внезапным желанием поскорее освободиться от одежды и слиться с ним в одно целое. Его вторая ладонь прокралась под вырез платья, сжимая грудь, лаская пальцем сосок, вырывая стон, заглушенный поцелуем. Он оторвал свои губы от её рта, желая слышать её прерывистое дыхание. Его губы пробежали по шее, прикусывая кожу и лаская языком. Пальцы легко сжали затвердевший сосок, вырывая новый стон. Горячая ладонь спустилась по талии к бедрам, торопливо сминая холодный шелк юбки, проникая под ткань к бархатной на ощупь коже. Его колено прижалось к её ногам, разводя их чуть в стороны, освобождая бегущим по бедру пальцам путь к её горячей и влажной плоти. Он принялся ласково поглаживать интимный бугорок, изредка придавливая. Когда его палец проник внутрь, Лелана вскрикнула и укусила его за шею.

— Бранд… — хрипло вырвалось у неё.

Он схватил за вырез платья, видимо, решил разорвать на ней одежду, но в плену страсти, Лелана не понимала этого. Его рука замерла на мгновение и спустилась вниз к юбке, сминая ткань с другой стороны, обнажая её ноги и бедра.

Он приподнял её за ягодицы, прижимая к стене своим телом, упираясь возбужденным бугорком в её жаждущее объединения лоно. Поспешно он освободил свою плоть из брюк и протиснулся в неё одним толчком. Лелана вскрикнула и вцепилась в его плечи руками, впиваясь ноготками в его кожу, через плотную ткань рубашки. Он начал двигаться, врезаясь все глубже и глубже, ловя ртом её стоны, ускоряя темп. Не существовало ничего больше… Лелана не осознавала ничего кроме его сильных толчков, его яростного вторжения в свое тело, растворяясь в ощущениях, сгорая в его огне. Последний крик вырвался из её горла, и она потерялась в омуте наслаждения, чувствуя, как его горячее семя взрывается внутри неё…

Ольге показалось, что мир просто растворился в её горе, в щемящей боли внутри сердца. Видеть их там — мука, представлять, что они делают в комнате — нескончаемый кошмар. Не так все, неправильно. Она должна быть с Сирилом в комнате, на её руке должен засверкать магический браслет. Её он должен целовать и ласкать. Неужели восемь лет ничего не значили? Восемь лет его любви, находящейся на одном уровне с обожанием и почитанием. Неужели все это могла разрушить одна ночь по приказу? Почему? Почему? Почему? Ольга впивалась зубами в подушку, пытаясь сдержать крик, который так хотел покинуть её горло и ворваться в ночь, извещая о её горе каждого. Она заламывала руки, которые так хотели оторвать Кору от Ри, вмешаться… сорвать… разорвать их объединение. Но она не могла этого сделать… Всезнающий! Как же жжет в груди. Слезы не иссякают, заливая щеки соленой влагой.

Она видела боль… она знала боль… она жила с ней четыреста лет и в тоже время она не представляла, что может болеть ещё сильнее, что каждое движение мысли может причинять страдания. Нет больше сил… Надоело… Для чего все это? Зачем?!!

Ольга дрожащими руками схватила серебряный ритуальный кинжал, который тайком унесла с алтаря. Он до сих пор украшен их кровью. И скоро к этим бордовым краям присоединится и её кровь. Зальет все лезвия, крича миру о её боли. Она уже поднесла лезвие к голубым венам на запястьях, но грохотом распахнулась дверь, и кинжал выпал из её вздрогнувшей руки и зазвенел, ударяясь о камни.