Садовница

Эрле невольно улыбнулась:

— Не. Покупок на сегодня никаких не предвидится. Я просто так гуляю, куда ноги занесут…

— То есть как это — "куда ноги занесут"? — не на шутку испугался Марк. — Ты что, хочешь сказать, что тебе все равно, куда идти?!

— В общем, да, — отвечала девушка, откровенно забавляясь произведенным ее словами эффектом.

Молодой человек задумался, потом изрек решительно и бесповоротно:

— Так не бывает!

После чего помолчал немного и добавил:

— Вот что. Пошли-ка к ратуше, а уж там решим, куда дальше.

Эрле не стала возражать, и они зашагали вверх по улочке — все такой же пустынной, припорошенной пылью и похожей на прогретый солнцем колодец — в это время суток лучи пронзали его насквозь, достигая дна и даруя живительное тепло зеленым стрелкам подорожников, проклюнувшимся между камней мостовой.

Свернув за угол, улочка стала оживленнее. Ветер раздувал пыль, взметывая фонтанчики и круговоротики; подволакивая заднюю ногу, мимо протрусила рыжая собака, недоверчиво покосилась на людей, но останавливаться и разбираться с ними не стала. На ступеньках пустующего дома, привалившись спиной к подгнившей двери, дремал бродяга. Длинные седые унизанные сором пряди сосульками свисали на нездоровое одутловатое лицо; на всеобщее обозрение были выставлены босые ноги, покрытые такой толстой коркой грязи, что казались обутыми… странно, по виду бродяга, а свечение вокруг головы выдает скорее стража или хранителя — и не сказать, чтобы этот талант был таким уж робким и незрелым… Эрле обошла спящего далеко стороной, про себя немного удивившись еще и тому, что отчего-то не бьет в нос запах давно не мытого человеческого тела; Марк скривился брезгливо, но ничего не сказал.

В молчании прошли несколько десятков шагов. Наконец юноша не выдержал.

— А ты не местная, верно? Недавно в нашем городе? — с любопытством спросил он, внимательно разглядывая простую (белая рубаха, темно-красная юбка) одежду девушки.

— Да, я из Таххена, — рассеянно отвечала Эрле.

— Так я и думал! — удовлетворенно воскликнул Марк и пояснил, отвечая на недоуменно приподнятую бровь, — у тебя на шее бусы из каштанов. Горожане таких не носят… Ну и как там ваш герцог? Все так же строит козни против императора?

— Да нет, не до козней ему, — отвечала девушка еще более рассеянно. — Его наверняка урожай сейчас больше беспокоит — жара, дождей мало… Слушай, а что это там такое происходит?

За разговором они незаметно вышли на людную площадь — зажиточные горожане; любопытные горожанки; молодые парочки вроде Эрле с Марком; снующие под ногами уличные мальчишки — не зевай, приглядывай за кошельком, пока не утащили! — нахваливающие товар лоточники… Над толпой разносился высокий писклявый голос: "А вот тебе! А вот! А вот!" Зрители отвечали одобрительным смехом.

Протолкавшись к центру площади, Марк и Эрле оказались перед невыским дощатым помостом. На помосте стояла пестрая ширма высотой в человеческий рост, а над ней разыгрывалась нешуточная драма: тощий, лысый, длинноносый Гуттчедойф бил похожей на гороховый стручок палкой свою жену — рыжую, как морковка, Лоди-Локульку.

— Ну что, пойдем отсюда? — поинтересовался Марк, взяв девушку за рукав, чтобы не потерять в толпе.

— Ты что, зачем? — удивилась Эрле. — Весело же… И потом, что-то я не припомню такого сюжета…

Марк состроил подкисленное лицо, но дальше возражать не посмел и рукав девушки так и не выпустил. Впрочем, она и не торопилась его отнимать.

Со всех сторон стояли люди с бутонами талантов. Эрле удовлетворенно вздохнула, машинально прикидывая, скольким из них хватит того толчка, что они сейчас получат от нее: представление обещало быть долгим.

Между тем, действие над ширмой развивалось своим чередом. Лоди озлилась на мужа за побои и задумала в отместку наставить ему рога с живущим в доме напротив студентом, тогда как муж был убежден, что любовник его жены — здоровяк-кузнец. Студенту идея молодой женщины понравилась; судя по одобрительным возгласам зрителей, им она тоже пришлась по вкусу.

В какой-то момент Эрле услышала за плечом тонкий тихий смех, показавшийся ей смутно знакомым; обернувшись, она увидела Анну и прижимавшего ее к себе юношу — того самого нескладного блондина с плутовскими глазами, которого она как-то раз видела в компании Марка.

— Анна! — позвала Эрле, махнув девушке рукой. Та никак не отреагировала — наверное, не услышала, но зато услышал Марк и тут же обернулся на голос.

— Стефан? — удивленно протянул он. — Он-то что здесь делает?..

Юноша оказался внимательнее своей подруги и приветственно помахал Марку с Эрле рукой, потом нагнулся к уху Анны, что-то сказал — и вскоре обе пары оказались рядом.

— Марк? Ты тут откуда? А я-то полагал, что ты у нас таких зрелищ не любишь! — воскликнул Стефан, хлопая приятеля по плечу. — О-о, да ты еще и не один, — добавил он, внимательно взглянув на Эрле, и одновременно с этим девушка негромко сказала: — Привет, Анна.

— Привет, Эрле, — откликнулась та, словно невзначай придвигаясь ближе к своему спутнику.

— Вы знакомы? — в очередной раз удивился Стефан, и Анна неохотно объяснила: — Это соседка моя. Тоже у тетушки Розы живет, — и жалобно добавила, глядя на юношу снизу вверх, — а ты знаешь, я, кажется, еще один пирожок с яблоками хочу…

— Делать нечего. Придется нести, — Стефан притворился озабоченным и улыбнулся стоящей рядом неохватной женщине в белом чепце, открывающем мочки ушей: — Пропустите, тетушка…

Женщина с ворчанием посторонилась — судя по ауре, она была строгой блюстительницей общественной морали и никак не могла одобрять столь откровенного Анниного поведения — и Марк, задумчиво глядя на проталкивающегося сквозь толпу приятеля, неожиданно изрек:

— А что, это неплохая мысль! — и, обращаясь к Эрле, спросил: — Тебе с чем взять?

Девушка попыталась возразить в том смысле, что не голодна, но он и слушать ее не стал, сказав, что в таком случае возьмет для нее два пирожка — один с мясом, другой с капустой — и стал протискиваться в том же направлении, что и Стефан. Потом обернулся, бросил через плечо: — Смотри, никуда не уходи, — и, не дожидаясь ответа, окончательно растворился в людской массе.

Оставшись наедине с Анной, Эрле горестно вздохнула.

— Бросили нас… Вот нахалы.

Анна шутку не поддержала.

— Вернутся, куда они денутся… Давай лучше представление смотреть, и так много пропустили.

А пропустили они и впрямь много. За это время Лоди-Локулька успела совершенно уверить мужа в том, что ночью к ней придет любовник, и снедаемый ревностью Гуттчедойф решил подкараулить его под дверью и задать хорошую взбучку. К тому моменту, когда девушки наконец стали замечать происходящее над ширмой, он как раз выполнял свое намерение, совершенно не подозревая о том, что там, за дверью, его жена предается утехам любви с залезшим к ней через окно соседом-студентом. Зрители смеялись над незадачливым ревнивцем; кое-кто отпускал соленые шуточки в адрес Лоди и ее студента, и Эрле невольно улыбнулась вместе со всеми — уж больно забавен был Гуттчедойф, одновременно и ждущий прихода кузнеца, и опасающийся, что еще неизвестно, кто кого поколотит в итоге. Наконец ночь закончилась, а вместе с ней — и мучения бедного обманутого мужа. Наутро он повинился перед женой, сознавшись, что подозревал ее в измене; та благосклонно согласилась его простить, и муж с женой помирились, к величайшему удовольствию зрителей, которые единственные видели роскошные ветвистые рога на голове ничего не подозревающего супруга.