Анастасия Вихарева - Там избы ждут на курьих ножках...

— Желание твое будет исполнено, когда приступишь к Благодетельнице. Чем это тебе обернется, врать не буду, но думаю, мысли о летальном исходе уместны. Крылышками бряк-бряк, ноженьками топ-топ, и прямо куда-нибудь… — подразнил Дьявол.

— Ну а если без шуток, вампир уходит в мир иной, что будет с ним? — поинтересовалась Манька.

— Смерть и ужас сеет вокруг себя. И каждый день армия голодных вампиров рыщет в поисках человека, который станет им жертвой. И каждый день мечтает вампир, чтобы уже, наконец, отлетела душа его. Каждую минуту уходят один или несколько душ, ставшие заложниками сделки с Дьяволом. Ты, Манька, не представляешь, что значит быть Дьяволом, который видит все, чем занят вампир. Мы, вот, сидим с тобой в глубоком лесу, и нет рядом человека, и тихо, и спокойно, и кажется тебе, что мир — он такой, он задремал… Но на другой стороне планеты светит солнце, и поезда бегут по рельсам. И кто-то завидует, и плачет, и смеется, и патологоанатомы не сидят без дела, ровно, как и врачи. И даже тут, недалеко от нас, всего лишь в четырех днях пути, если без снега, в ближайшем селении плачут четыре человека, если не считать ту, которая льет слезы по утраченной девственности.

Маленькая девочка, которую изнасиловал отчим. Узнала мать и выставила ее из дома, и она стоит под дверьми и не знает, куда ей пойти, ей холодно, и хочется спать…

И как мне сказать ей, что вечером ее убьет отец, и что она, не имея Бога от матери и отца, будет сидеть на могиле, охраняя свой аршин? Как сказать, если она не может услышать меня, когда говорю: беги! Она не вампиром выпита, оборотнем, и там, на краю села живет женщина, которая ослепла от слез, умоляя дать ей дитя?

Еще плачет женщина, которую избил муж — он всегда ее бьет. Обычная проклятая, но ей повезло — вампир ушел раньше. Говорить о ней не хочется — ни рыба ни мясо! Ни один вампир не приближается к вампиру-душе, и как легко бы было обратить его в прах — но голос вампира зовет ее. И она мучит себя сомнением, как сложится жизнь, если ужас уйдет с земли. И будут жить, пока смерть не разлучит…

«Пожалуйста — просит она — помоги мне, Господи, убить чудовище!»

А зачем, если можно уйти? Что, ноги растут не из того места?

Мужчина: потерял семью и дом, был пожар. Он не плачет, скрипит зубами и пытается понять, за что Бог так несправедлив к нему, и при этом он понимает, что дом подожгли! Так какого лешего он украшает Бога рогами? Бог исторг его дом и его семью?

А еще одна очень одинокая женщина, которая завидовала соседям, когда привезли красивого пса. Кормила его, когда никто не видел, подружились, а соседи его съели. Оказывается, они привезли его на мясо. И думает, почему не купила, почему не уговорила отдать. Жалобную книгу не рассматриваю, животные не подлежат суду. Я пью их, как пьют вино.

Пес — моя земля, и станет свидетелем, как предначертано, что ласковая женщина кормила его из рук своих. Украденный пес не имеет крови, но я имею представление о крови, и слезы ее открыли мне имя человека, который бы не выпил моей крови. Будет не лишним заметить, что хозяева пса тоже плачут.

И ты бы до сих пор умывалась слезами, обливая ими подушку, если бы ходила между людьми с имиджем-плюс, который нарисовал тебе вампир. Нашлось бы, о чем плакать — но ты уже не плачешь.

Но среди тех, кто роняет кровь, я не вижу ни одного вампира! И стыдно мне за людей. Хотел бы помочь, но нечестивый Бог унесет мои мысли — и засмеется нечисть, зная, что нечестивый Бог душе его предначертал горе. Сам-то я кем буду, если возьму концы земли вампира и стану ему душой?! Я понимаю, что думает вампир, но я не сплю, не меня он усыпил, а ближнего, а я геенна, которая приняла душу вампира и объявила проклятой. Сама подумай, если я объявил душу проклятой, разве вампира оставил незапятнанным?! Это клеймо, которое не смоешь ни водой, ни огнем, ни кровью. Он Бог и я Бог. Молись Бог, я страшен в гневе, когда сойдемся в поединке, кто устоит?

— Ну! — Манька развела руками. — Не у всех же душа — вампир.

— Не у всех, у пяти процентов, но сколькие идут вслед вампира, подражая ему во всем? Если человек не искал душу убить, он не вампир. Он всего лишь служит его идеалам, приближаясь устами и делами… Всего лишь! А это «всего лишь» как-то спасает человека от ужаса? Он умер вместе с вампиром, когда остановил на нем глаза и назвал Богом. Первый и Последний побрезговал бы им! Еще не каждый, кто творит и говорит во имя своего Бога, будет принят Альфой и Омегой, а только тот, кто распнул душу, не сохранив ее, и приготовил себя в белых одеждах, и помолился тайно, войдя в дом и затворив за собой дверь. Собирают вампиры на праздник всех, насильно вытаскивая из всех щелей, а попить и поесть удастся не каждому! Лампочка-то в уме зажглась, а масла хватит ли освещать себе дорогу к жениху, когда наступит ночь? Ночной жених много не объясняет, дверь закрыл и помахал ручкой. Хитрым надо быть, чтобы душа не опередила, если метишь в вампиры. Сказал Спаситель: когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу.

А я что, хуже Первого и Последнего?

Вот если ты первая освободилась бы от души, то была бы в почете и царствующая особа! Представляешь, Манька. как жизнь к тебе повернулась бы? — мечтательно произнес Дьявол.

Манька рот раскрыла: правильно говорит Дьявол или опять над нею смеется?

— Мне не надо царства! — сказала она обижено. — Мне и так… хорошо… Но береглась бы и не показывала себя. А если бы не нашли, как сделали бы душу вампиром? Это им надо, и я не понимаю — зачем?!

— Это от тебя не зависело, — признался Дьявол. — О тебе знали давно, когда ты вот такой крохой была, — Дьявол развел руки на полтора локтя. — Разве темница, в которую тебя заключили, в твоем детстве была вечерними сумерками?

А царства…

Какой же Бог, если нет у вампира царства? Вольно или невольно вампир всегда завидовал мне, замечая, как богата и щедра земля, и как быстро прорастает на ней семя. Сколько было их на земле, протягивающих свои ручонки?! Все знают, что она принадлежит мне — и даже Йеся не сумел сказать о себе иное, как разве Сын. Попробуй судить человека, если у тебя нет огорода, а у судимого есть. Многие ли примут слова судьи? Сможет ли судья быть объективным? Не отдаст ли родственнику или мздоимцу, который готов поделиться с ним огородом? Вампиру, прежде всего, нужна земля, где он мог бы установить власть и вершить суды. И не просто огородишка, а именно — Царство!

Сказал Единожды Рожденный Сын Человеческий, учивший один раз наступить на землю и править ею до скончания человеческого века: Ибо Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну…