Анастасия Вихарева - Там избы ждут на курьих ножках...

— Это драконий шип, — объяснил Дьявол. — Он у него на шее растет, и дракон ими метко стреляет. Когда сабля в дерево воткнулась, дракон на человека нацеливается. Он ни рыба, ни мясо, а заколдованный им человек становится ему в пищу. Летит, люди открываются, и вой на земле, а древние вампиры как человек становятся, вселяясь в их тела.

— Поэтому люди дракона приветствовали, а не помнят?

— Поэтому, — кивнул Дьявол.

Манька сунула шип в огонь. С минуту ничего не происходило.

И вдруг начал плавиться, истаивая, золотыми бусинками…

— Пока! Пока! — Манька довольно ухмыльнулась, помахав ему рукой. Оружие у нее было грозное.

Гордая, она повернулась к Дьяволу, но он неопределенно пожал плечами и хмыкнул, вернувшись к сундукам. Манька сразу сникла — он не расстроился. А похвалы от него можно было не ждать. Она уже сомневалась, что Дьявол вообще способен опуститься до человека и радоваться его радостям. И вспомнила, что он умеет читать ее мысли. Получалось, будто напрашивается на хвалебные речи — не больно-то надо! Она так и не сумела его раскусить, говорил одно, а на деле выходило другое. Взять хотя бы его уверенность, что объединится с нечистью, когда нападут на нее… А почему сейчас не с нею, не с нечистью? Придумал, или правду сказал? Почему помог раскрыть секрет сабли, будто к ногам положил, чтобы наступила на нее?

И получалось, что как бы уже не нечисть любит, а ее, бестолковую…

В понимании Дьявола мир состоял из одних грешников и нечестивцев, и он честь честью отдавал должное, и ничуть не тяготился своей обязанностью, понимая, что лучше эту работу все равно никто не сделает. Дьявол на все сто процентов был уверен, что он единственный возможный кандидат, который мог бы быть избран Бытием и Небытием на такую ответственную должность по урегулированию вопросов защиты прав Бытия и Небытия, хотя и считал эту должность, в какой-то мере, проклятой. Но своим избранием на столь высокий пост гордился. Огонь и сера были лишь маленькой толикой возмездия правосудейских мер взыскания, отошедшие в его распоряжении. Кроме всего прочего были и такие, как стихийные бедствия, катаклизмы, болезни различного рода, помешательства и отсутствие какого-либо ума.

Так, по крайней мере, он говорил сам о себе.

Маньке, не сведущей в каких либо философских и прочих науках, это было непонятно, сложно и запутано, и она сомневалась в его повествованиях о своих героических буднях, но не говорила об этом вслух и даже старалась не думать, зная, что он читает мысли, чтобы не расстраивать своего спутника. И когда он повернулся и вернулся к сундукам, не обмолвившись с ней, не обиделась. В масштабах вселенной ее радость у Дьявола ни в одном глазу не отразилась. Поменяй она орбиты, он и то вряд ли заметит…

Манька поплелась за Дьяволом.

Но скрыть радости не смогла. Это было ликование во славу себя, так что Дьявол вроде как бы ни при чем. Она с сожалением подумала, что радоваться о себе самой тоже неплохо, но с кем-нибудь — все же приятнее…

Среди вещей Бабы Яги нашлось много диковинных вещей, но испытывать их действие на себе Манька уже не рискнула. Она бы и оставила что-то, но Дьявол мягко посоветовал предать земле все культурное наследие нечистой силы. Особенно то, которое казалось уж очень соблазнительным: тарелка-шпион, разведчик-невидимка, сытый враг.

— А уж земля, вода и огонь, — сказал он, — разберется, что к чему!

И посоветовал предавать вещицы с просьбой разобрать потенциальный вред от таких изобретений.

А еще заметил, что диковинки тем более опасны, чем меньше она знает их назначение.

Жизнь у старухи была не только долгая, но и поганая, и, отнимая жизни, она совершенствовала свое мастерство. Не только вражеские изобретения старуха копила, но прятала от людей достояние человеческое: живую воду, которая для нечисти смерть, а для Маньки оказалась сущим лекарственным средством от всех хворей. Или те же неугасимые поленья. Наверное, и среди вещей были такие, которые человек придумывал с любовью. Манька с доводами Дьявола сразу же согласилась.

Над каждой вещью она надолго задумывалась и вертела ее в руках.

Сгорела скатерть-самобранка:

— От скатерти один соблазн… Вот иду я, — рассудила она, — и жую железные караваи, и обрела землю, обрела товарища. А была бы у меня скатерть-самобранка, окружали бы меня люди жадные и до чужого завистливые. А попади скатерть к врагам, сытые нагонят меня в одночасье, потому как время будут экономить, на ходу перекусывая. У меня еще два железных каравая не съедены, так не враги ли мне ее подбросили, чтобы не шла я дальше? Человек себя как-нибудь прокормит, а нечисть и без того сытая. Интересно, а откуда на скатерти еда берется? — не желая с ней расставаться, поинтересовалась Манька у Дьявола.

— Если в одном месте не убудет, в другом не прибудет! — ответил он уверенно. — Ворует! Мало разве людей еду готовят? Скатерть в сундуке лежала, не в ходу была у Бабы Яги, а Баба Яга не дура. Если бы с нее пить-есть можно было, неужто бы не пила и не ела?

— А какой подвох? — не унималась Манька, продолжая держать скатерть-самобранку в руках. Она встряхнула ее и разослала на земле. И сразу наполнилась скатерть-самобранка богатой снедью, и вином, и заморскими фруктами… — Она и воду живую, наверное, не любила…

— Но вот смотри: кубки дорогие, вся посуда злато-серебро, икорка красная и черная, осетрина и поросенок в сметане с яблоками… Богатого человека обидела или вампира разорила? Склоняюсь к первому, но не исключаю второе. Видишь, на каждом кубке корона царская? Первое, таких царей, чтобы человеком был, уже нет, тогда скатерть во временном пространстве шутки шутит. И получается, что прахом она тебя кормит! — Дьявол встряхнул скатерть, и еда исчезла. — Думаешь, в животе у тебя кроме земли что-то осталось бы? Это вампиру прах съедобен, а у человека силу отнимет… и время.… Если второе, то вампиры могут и яду подсыпать…

— Сам бы поел с нее и понял, как она работает! — возмутилась Манька.

— Это ты к чему? Травиться мне землей предлагаешь? Или Богу Нечисти с руки нечисти вкусить?! Как мне ее потом судить? — поперхнулся Дьявол, опешив. Ее предложение оскорбило его до глубины сознания.

— Понять! — уперлась Манька, заворачивая скатерть. — Дело разве, что у тебя под носом творится, бог знает что! Может, я хорошую вещь изведу, а потом раскаиваться придется! Сам же потом варваром назовешь!

— Всегда будешь! — уверенно ответил Дьявол. — Где ты еще такую найдешь? Каждый раз, как железный каравай в руки возьмешь! Уже раскаиваешься! А найдет на тебя чирей, не спрашивай потом, откуда взялся! Полено и вода нерукотворные, а скатерть — рукотворная, и еду свою не в земле берет, со стола! Откуда знать, кто стол этот готовит? Ты над огнем ее расстели и поймешь, примет ее огонь, или оставит…