Анастасия Вихарева - Там избы ждут на курьих ножках...

— Так ведь стрелой оборотня не убьешь! — изумилась Манька Дьявольской непонятливости.

— Вот поэтому мы будем делать их из неугасимого полена! — Дьявол опять назидательно поднял палец. — Нарежем древки и вымочим в живой воде. А пока они вымачиваются, займемся вторым крылом избы. И баню заодно проверим на наличие нечисти.

И мудрость Дьявола, наконец, дошла до Манькиного осознания.

Рот ее сам собой растянулся в широченной улыбке.

Она забыла про боль, которая не проходила сразу — даже воде нужно было время, чтобы залечить рану, забыла про усталость, не физическую — духовную, которая не лечилась живой водой вовсе, и не было вампира, который мог бы огорчить ее в эту минуту, ибо мудростью Дьявола были отодвинуты не только оборотни, но и вампиры. Ей не надо было тыкать им в лицо веткой, как она себе представляла их встречу, и вампира можно было достать стрелой, не подпуская к себе. И камень, который издевался над ней с тех пор, как она узнала об вампирах и оборотнях, упал, и пришла легкость. Манька уже не шла, она летела к неугасимому дереву, которое поднялось из земли пока только кроной. Но крепких прутьев было столько, что хватит на целую армию.

До самой ночи и до обеда следующего дня Манька и Дьявол срезали прутья, снимали кору, выравнивали и заостряли, вырезая желобок и вставляя в расщеп древесное опахало из тонкого среза, закрепляя его нитью. Срезали все прутья, которые годились на стрелы, прошлись по лугу и обрезали те ветки, которые посадили, когда Дьявол переместил сюда Маньку и решил, что место здесь удобное. Дьявол работал так умело, будто всю жизнь только тем и занимался, что изготавливал стрелы. К Маньке опыт пришел часа через два. Охапки стрел опускали в озерцо с живой водой, обернув мешковиной, и вскоре для самой Маньки места не осталось: водоем пришлось расширить и углубить. Колодец здорово подрос, и вода переливалась через край уже не тоненькой струйкой, а добрым ручьем.

Наконец, Дьявол присмотрелся к толстому суку, срезал его, и, очистив от коры, примерил его к Маньке, еще чуть срезал и довольно крякнул. Потом срезал еще длинных прутьев, провел по ним рукой, и Манька увидела, что они распушились на нити, которые он быстро скрутил и сплел. Нити и очищенный ровный сук он повесил сушиться на солнце.

— Ну, Маня, будем надеяться, что твоя обороноспособность продержится, пока земля не наберет силу, — сказал он, осматривая и подсчитывая заготовленные древки.

Манька только сейчас заметила, что не она одна и Дьявол готовятся к битве. На берегу, под наскоро сколоченным навесом вялилась и коптилась рыба. Водяной со знанием дела осматривал полуфабрикат, где-то натирая солью, где-то разгоняя дым. Одна изба заканчивала собирать пшеницу, неизвестно как успевшую вызреть за короткую вегетацию, вторая обрывала листья, грибы и урожай с огорода: капусту, огурцы, помидоры, морковь и свеклу… наезжая как комбайн. И только сейчас Манька поняла, как избам удается выполнять всю мелкую работу. Они не делали ее сами, для этого был самоделкин инструмент, ученые пчелы и гигантские муравьи неизвестного вида — катались по поляне ежи и скакали белки, а избы, как истинные капитаны, указывали, кому что делать. По опушке бегали самоходные бадьи, и возвращались к избам то с ягодой, то с грибами, то опять же с молоком, если где какая лосиха или козочка приблудится к лугу, а блудились они по очереди, пристраиваясь к доильному инструменту, птицы летели на чердак, чтобы снести яйцо…

— А ты думала ты одна в избах живешь?! — усмехнулся Дьявол. — Скорее это изба — венец творения! Если бы ты призадумалась, то поняла бы, что изба — это сознание вот этой земли, — Дьявол обвел поляну рукой, — и одновременно душа полена! Все что земля делает, она делает для избы. Вот поняла, что мы стрелы делаем, и сразу догадалась, не к добру. Заволновалась. А ты нечисть убрала, и нечисть избы с толку не сбивает. И услышали друг друга — и прокатился по земле клич, и каждая тварь спешит на помощь. Грамотно надо с избами обращаться. Обидится изба, на земле тебе места не будет. Именно так, Манька, именно так! Изба может курица, но курица высокого полета.

— Да как-то… язык уже не поворачивается курицей ее назвать… — Манька обалдело наблюдала за работниками, снующими туда-сюда…

— Вот погоди, почистим левое крыло, и баньку почистим, придут сюда лесные, и расцветет земля так, что словами не опишешь! — мечтательно произнес Дьявол и, посмотрев на небо, по деловому спросил: — Ладно, с которой начнем, а то ведь не успеем и пропадешь, не успев полюбоваться на дело рук своих! Богу Нечисти не больно нужна красота такая. Но избы не человек, за избы радуюсь. Хоть маленько успели понять, как в землю должны врасти, — и гордо добавил: — Их уже не заставишь угождать нечисти, а, следовательно, они теперь всей нечисти нечисть!

— Со старшей и начнем, вон она поле уже закончила жать!..

Дьявол свистнул избу, и изба, ссыпав последние зерна откуда-то из своего нутра на просушку, в четыре шага отказалась у колодца, присела, удобно устраиваясь. Манька заглянула под избу, пытаясь понять, куда она девает свои длинные ноги, но ничего не увидела. Ноги ничем себя не выдавали. И даже не скажешь, что у земли были какие-то ноги.

— А куда она их дела?! — ни к кому не обращаясь, так, сама себя спросила Манька, обалдев в конец.

— В землю вросли, — ответил Дьявол, заглянув, как Манька, под избу. — Это ж корни у нее, не совсем ноги.

Манька присвистнула, воззрившись на избу, как на чудо вселенной. И пока в горнице на нее не прикрикнул Дьявол, она не смогла прийти в себя от изумления. Изумление мешало сосредоточиться и пройти в помещение, где горели покойники.

Вид костров и болтающихся над ними полуживых мертвецов вернул ее с небес и поставил все последние события с головы на ноги. Мертвецы тут же напомнили, испоганив настроение, что стрелять она не умеет, что враги ее не нитками шиты, и свое оружие у них имеется, что периодическая литература издревле рассматривает изданный указ вампира: все в строй — идеальной командой для проклятого человека, и каждый проклятый не имеет ее показаний, чтобы щадить избы и ее саму, и глубоко заложенный фундамент не есть крепкая стена… С их подачи идеальным человеком получался кто угодно, только не она. И порой Манька не знала что ответить, ибо правда была на их стороне, и тогда обгоревшие полутрупы самым непристойным образом показывали ей отхожие места, поражая своей живучестью, или клялись в вечной любви и протягивали пустые руки, почему-то думая, что отдают всякие ценности и подношения.

Манька то и дело обгорала, но стойко держалась до последнего, чтобы не бежать к живой воде пустой, и сначала заметала прах и пепел в ведра, а потом искореняла зло. От радостного настроения не осталось ни капли, гнетущее состояние вернулось, и победа не казалась такой легкой, как когда они с Дьяволом готовили древки стрел. Покойников в этом помещении оказалось чуть ли не на треть меньше, чем в предыдущем, но самым неприятным было то, что все они успевали пожить в свое удовольствие, ибо у каждого нашлось столько добрых слов, что Манька как-то само собой улавливала их речь ушами и прислушивалась, а когда они входили в контакт, их уже было не остановить.