А. Павлова - Эскиды

Они двигались наугад по темным коридорам, часто сворачивая и петляя, иногда случайно они попадали в огромные залы со сводчатыми потолками, но Лиалин стремительно уводил их оттуда, словно знал куда двигаться. Быстро спустившись по сияющим приглушенным сиреневым светом степеням ледяной винтовой лестницы, Хранитель с силой толкнул низкую скрипучую дверь и вошел.

Это оказалась маленькая, освещенная откуда-то снизу горенка с огромным ледяным кубом в центре. Райтор легким движение расчистил в инее окошко и в ужасе отпрянул прочь:

— Это же люди!

Лиалин дрогнувшей рукой прикоснулся ко льду и тот начал стремительно таять. Теперь лица замороженных стали видны отчетливо: красивая уставшая женщина и двое ребятишек:

— Его семья, — тихо произнес он.

— Вот и славно! — Райтор облегченно качнул головой. — Размораживай их и вся недолга!

Но Лин лишь прижался лбом ко льду и бессмысленно ковырял его ногтями.

— Это погубит их.

Снежная поземка прокатилась по полу и покрыла пол голубоватым инеем. Райтор недоуменно перескочил с ноги на ногу, желая избежать соприкосновения со странной дымкой.

— Целитель Лиалин? — холодный как вьюга голос окликнул Хранителя. — Не чаяла я тебя увидеть в моих Владениях…

Хранитель узнал этот голос и обернулся. Суровая Владычица Зимы дышала холодом и морозами. Одежда ее наподобие шубы из сотканных вместе инеев, а порфира из снега. Голову же украшал ледяной венец, унизанный градами. Зимерзла окинула их равнодушным взглядом и улыбнулась ледяной улыбкой:

— Что ж, гости долгожданные, не желаете ли отобедать со мной?

— Благодарю, но не в этот раз, — Лиалин кивком подозвал к себе Райтора, огромными глазами взиравшего на ледяную красавицу.

Зимерзла чуть склонила голову в ответ и жестом пригласила их следовать за собой. Легкий удар сверкающего посоха об пол и все трое оказались в огромном зале, уставленном застывшими фигурами людей и зверей.

— Они, что? Живые? — хрипло прошептал эскид, старательно не касаясь страшных статуй, но Лин ему не ответил. С другом творилось что-то неладное. Обычно оживленный, он все больше молчал, а если что-то и произносил, то на таком языке, которого Райтор не мог припомнить в принципе.

— Скажи своему спутнику, чтоб не болтал. Иначе он займет место среди моих фигур. Я их давно не обновляла. — Зимерзла вспушила меховой воротник и надменно усмехнулась. Подобрав полы длинной мантии, Владычица села на престол и высоко задрав подбородок, лениво переспросила: — Так зачем ты здесь, целитель? Пришел долг свой отдать?

— Там, на Каранту, мы условились. Ты отпустила эскидов. Пришел мой черед.

Лиалин не успел договорить, умолкнув под темным взглядом Зимерзлы.

— Иди с миром, рось. Не нужна мне твоя жизнь. Ни твоя. Ни друзей твоих…

— Я пришел не жизнь свою отдать, а долг. А также просить тебя освободить семью Целителя Хорса… Две тысячи лет — достаточный срок для разлуки.

— Как смеешь ты, ничтожный хранитель, просить МЕНЯ? И о чем! Пусть Даждь придет ко мне! Пусть САМ мне в ноги поклонится! — полный живой ярости голос раскатистым эхом громыхнул над ними. В закоулках заснеженных коридоров взвыл разгневанный ветер.

— Я все знаю! Я знаю как они поступили с тобой! Им нет прощенья! Но я и не прошу тебя их простить! — Лиалин кричал, что было сил, стараясь перекрыть вой ветров и метелей. — Я лишь хочу знать: если я выполню обещание данное Дашубой, отпустишь ли ты Сурью с детьми?

Внезапно все стихло.

— Ты можешь это сделать? — Зимерзла прищурила ледяные глаза.

Хранитель молча снял меховую куртку, и ослепительное сияние заполнило весь зал, осветив его подобно полуденному солнцу. Неуклюжая прислуга Владычицы в ужасе прикрылась руками, но ничего не произошло. Его свет не мог никого погубить. Зимерзла покачнулась, судорожно сцепив почти прозрачные пальцы замком.

— Я хочу невозможного, — на секунду она прижала ладони к лицу, пытаясь унять дрожь в теле и голосе, но в следующее мгновение на холодном мраморном лице восстановился прежний мрак. — Как можешь ты — Целитель — вернуть тех, кого Мора давно скрыла в своих подземельях? Дашуба сказал — этого не может никто…

— Только ответь: освободишь или нет?

— Да, — эхом разнеслось по ледяным коридорам и отозвалось звоном в сосульках.

Хранитель Дневного Света отрешенно смотрел поверх короны Владычицы, строгий и спокойный, как древний старец. Услышав ответ, улыбнулся, чуть заметно, одними глазами, и направился к выходу. Владычица недоверчиво поднялась с трона и проследовала за Хранителем.

На востоке занималась первая бледная заря. Из глубины зала Райтор слышал, как взвыли сотни северных ветров. Стены сотрясались от мощных их ударов так, что с потолка начали срываться вековые сосульки. Райтор бежал, почти не разбирая дороги, и только какое-то невероятное чутье заставляло его каждый раз вовремя уклоняться от падающих все чаще и чаще ледяных пик. Со страшный грохотом раскалывался под ногами пол, огромный ледяные глыбы разъезжались в стороны, обрезая эскиду путь. Райтор ухватился за край арочного выступа выхода и только когда лед обжег пальцы, мозг осознал, что все же добрался до безопасного места… относительно. За выходом между Дворцом и его другом пролегла непроницаемая снежная стена, и сколько эскид не силился, разглядеть так ничего и не смог. Ветры утихли разом, и ему предстала удивительная картина: среди пушистых сугробов Владычица Зимы обнимала маленькую белокурую девочку с такими же, как у нее самой синими ледяными глазами, а невдалеке, упав на колени, сидел Хранитель Дневного Света и бессильными руками нагребал в ладони снег. Подняв к светлеющему небу мокрое, с остатками талого снега, лицо, он что-то тихо зашептал на Древнем….

— Целитель! Я благодарна тебе, — Зимерзла взяла девочку на руки и направилась во Дворец. — Ты получишь то, за чем пришел.

Райтор бросил на нее короткий взгляд и, неуклюже прыгая по сугробам, подбежал к другу.

— Ты как? В норме?

Лиалин поднял на него свои странные бирюзовые глаза и, улыбнувшись гордо и устало, рухнул в снег. Только теперь Райтор заметил, что какой иссиня-бледной стала его кожа и как запали, словно у старика глаза.

Остаток утра им пришлось провести в Ледяном Дворце, поскольку Лиалин был не в силах не только двигаться, но и говорить. Неуклюжие снежные человечки расставили по углам их покоев красные светичи и торопливо вышли за дверь. Когда, наконец, через мутное слюдяное оконце начал пробивался дневной свет, Лиалин открыл глаза и спросил склонившегося над ним эскида:

— Ты кто?

Райтор промокнул свой лоб приготовленной для друга холодной тряпкой и уселся на край широкой постели: