А. Павлова - Эскиды

Это была не простая ночь. Впрочем, и день до нее был не прост. Нэстаси перевернула пожелтелую от времени страницу руководства по ведьмачеству. На старый лист бумаги упали соленые капли. Девушка немедленно стерла их и, всхлипнув, продолжила свое обучение. О, если б она больше времени посвящала ему, а не Лиалину, то вчера ее бы не посмели выставить из дома, как обычную девчонку. Она не злилась на Хранителя, и даже не злилась на берегиню. Только на себя. И еще на нее!

Дверь распахнулась без стука. Нэстаси оторвалась от чтения и взглянула на гостя. Только этого еще не хватало!

— Отец?

Чакоса сделал буквально два шага вглубь комнаты и остановился, внимательно разглядывая заплаканное лицо дочери.

— Таак, — глухо прорычал он и стремительно вышел прочь.

Еще мгновение Нэстаси смотрела, как по полу следом за ним рассеиваются смертоносные клубы черного тумана. Опять у Моры был….

Зачем-то подойдя к окну, девушка увидела, как Чакоса о чем-то тихо и быстро разговаривал со своим помощником, заменившим ему Иригана.

С вечера в обоих домах царила полнейшая сумотоха. Даже Наскаралим с его отрешенностью к происходящему казался оживленным. Олеся, закрепив седые кудри веточкой крушины, шелестела юбками домашнего платья. По-девичьи краснея, стоило их взглядам встретиться. Лиалин вернулся домой лишь поздно ночью, уставший и обессиленный, и не раздеваясь рухнул на небольшую кушетку в сенях. Стараясь не разбудить брата, Эдельвейрик вышел на крыльцо. Какая-то сила неудержимо влекла его прочь из дома. Будто многократно повторяющееся эхо шелестящих голосов указывало ему путь. Повинуясь ему, Эдельвейрик ушел в мир-между-мирами. Он искал не свет. Он искал тьму. И она отозвалась… Черная, беспросветная, как глухая стена…

— Кочевник…

Крик потонул в бездушной пустоте мира-между-мирами.

— Кочевник! Зову тебя! — он говорил, слово в слово повторяя слышимый лишь им шепот. Звал, объяснял…

Наконец, силы покинули его. Выйдя из мира-между-мирами, хранитель упал на землю и крепко заснул.

Оранжево-лиловые всполохи просыпающегося на востоке солнца окрасили темное небо в сиренево-малиновые разливы, разгоняя иссиня-черную глубину звездной ночи. На западе еще горели серебристым бисером знакомые созвездия, но и до них скоро доберутся золотые языки наливающейся зори, что бы весь день безраздельно править небом.

Во Владениях Лады наступил рассвет.

В липовой роще защебетала проснувшаяся малиновка, а вскоре залилась трелями вторая. Медленно просыпаясь ото сна, размяла свои большие крылья синяя бабочка.

Вспыхнули россыпью бриллиантов капли утренней росы на лепестках раскрывающихся цветов и листьях-чашах вечнозеленой дадеры.

Желтогрудая пичуга вспорхнула на ветку, обдав вялого черно-синего жука росяным дождем.

Тихий, словно легкий порыв ветра, вздох вырвался из груди. Леесе так хотелось подобрать правильные слова, чтобы объяснить, что она чувствует, но, подняв на Лиалина огромные переполненные счастьем глаза, только крепче сжала его ладонь.

— Вот вы где! — громкий, с нотками явного облегчения, окрик продирающегося сквозь ивняк Эдельвейрика едва не разрушил волшебство пробуждающегося утра. — Где только я вас уже не искал!

Наскоро обняв их, он тут же отстранился:

— Повелительница Лада уже ждет нас. Поторопиться бы надо! А Вы, милая невеста, — Эдель слегка присел в шутливом поклоне, — будьте здесь и дождитесь мою дражайшую супругу! — и, схватив брата повыше локтя, поспешил по тенистой аллее вниз, увлекая Лиалина за собой.

Легкое, едва ощутимое, прикосновение похожее на касание волны к ладони, заставило Леесу оторвать растерянный взгляд от густой кроны деревьев, скрывших обоих Хранителей и обернуться.

Берегиня приветливо улыбнулась, протягивая девушке обе руки, и крепко сжав ее холодные дрожащие пальцы, повела в глубь леса по узкой протоптанной тропе.

Широкая дорожка из розовых лепестков вела к старинной мраморной беседке, тонущей в сиянии давно позабытых Эшорой цветов. Лиалин уже ждал ее внутри, о чем-то изредка переговариваясь с Шиэлом и Эдельвейриком. Такими девушка не видела их никогда. Высокие, стройные, они оба были облачены в полное одеяние. Нежно-розовые одежды Хранителя Предрассветного Тумана, отороченные золотой нитью, сверкали подобно восходящему солнцу в утреннем свете. Тонкий золотой обруч стягивал непокорные вихры. Темно-синяя, почти черная парадная форма эскида резко выделялась на их фоне. Лиалин чуть склонился к брату и задал вопрос, на что Эдель лишь пожал плечами и окинул заросли быстрым внимательным взглядом: слишком уж испуганно сорвалась с ветвей стайка зоревок. Какое-то предчувствие тревожило его. Что-то темное…. Эдельвейрик встряхнул головой, сгоняя морок. Ну что такого может случиться теперь? Все закончено. Все пророчества канули в прошлое. И брат, наконец-то, обрел свое счастье. Заметив краем глаза движение, Хранитель чуть заметно подал знак. Лиалин взволнованно обернулся и замер: перед ним стояла Лееса в подвенечном платье Лады. Черные густые волосы, собранные в валик и заколотые цветущими веточками боярышника, многочисленными завитками и выбивающимися прядями оттеняли ее глаза, отчего те казались еще огромнее. Шелковым облаком стелилось по земле платье. Нити жемчуга украшали шею и правое запястье. Огромный букет белых лилий в руках…

Лада тепло улыбнулась и, удержав двинувшегося было к своей невесте Хранителя, жестом пригласила девушку подойти. Райтор, составлявший ей компанию от замка Эделя до Владений Лады, нежно поддерживая за руку, помог Эшоре подняться по ступенькам, но сам остался внизу, заняв свое место между Хорсом и Руаной.

— Сердце мое радуется при виде тебя, Лееса! — ясными, как летнее небо, глазами Повелительница взглянула на влюбленных, и ее переполнила их любовь, их тревога, их решимость, их желание… Лада смущенно кашлянула и покраснела. Все-таки иногда ее дар играл с ней забавный шутки. Как долго она ждала этого момента. С тех самых пор, как Зоря призвала ее к себе в свой последний день и заставила дать самую важную в ее жизни клятву. Ждала и готовилась. Собирала силы для последнего дара. Наперекор всем. Повелительница теперь с улыбкой вспоминала перекошенное от гнева лицо Кайсара, когда она сообщила ему о своем отказе венчать Нэстаси и Лиалина, ибо не верила, что союз без любви может стать спасением для кого бы то ни было. И теперь все вернулось на круги своя. Лада протянула девушке руку, как бы прося подойти ближе.

Девушка слегка приподняла подол платья и вступила под витую арку венчальной беседки. Эдель торопливо отступил в тень, поспешив присоединиться к своей супруге, ожидающей его под ивами. Берегиня ласково погладила заметно округлившийся животик, ощутив, как ребенок внутри заворочался.