Ольга Сергеева - Хозяин Стаи

— Нет, не особенно, — возразил тот. — У меня в этой жизни только одна страсть — оружие!

— А, — Тайко-Сид изобразил понимание. — Вот откуда ты знал о колесницах!

— Нет, — Родослав еще раз покачал головой, усмехнувшись. — Я предпочитаю благородную сталь!

— В Годруме ты уже успел прославиться, как поставщик самого лучшего оружия! — на этот раз адмиралу пришлось приложить усилие, чтобы испытываемое им раздражение не проскользнуло ни в голосе, ни в словах. До того, как в городе появился этот северный боярин, все богатые годрумцы покупали оружие только у него!

— Просто я везу оружие напрямую из Махейна, — Родослав пожал плечами, словно не обратив внимания ни на похвалу, ни на то, что скрывалось за ней на самом деле. — Сам знаешь, таких мастеров, как там, нигде больше не найти!

— А еще уже ходят легенды о твоем собственном клинке, — Тайко-Сид выразительно покосился на меч, висящий у бедра боярина. Родослав переложил ножны с клинком к себе на колени, медленно провел рукой по уже немного вытертой бархатной отделке, по очень простой, обвитой кожаными ремешками рукояти.

— Если все оружие — моя страсть, — проговорил он, — то это… У меня нет слов, чтобы выразить… — адмирал молчал, ожидая продолжения, но его гость вдруг усмехнулся и закончил уже совсем иным тоном. — Иногда я становлюсь просто на диво сентиментальным!

— А могу я взглянуть на него? — осторожно поинтересовался Тайко-Сид. Он не преувеличивал, когда говорил, что об этом клинке в городе чего только не рассказывают. Даже то, что это последнее творение какого-то великого мастера. И сейчас он не собирался упускать такого прекрасного шанса лично взглянуть на него.

Родослав задумчиво посмотрел на адмирала, потом перевел взгляд на меч, лежавший у него на коленях, и медленно покачал головой.

— Извини, но думаю, это не лучшая идея. Когда-то на севере Махейна существовала легенда: если ты обнажил меч, то должен непременно пустить его в дело. А любоваться им, как каким-нибудь пустым украшением, оскорбление для благородного клинка! — он взглянул на Тайко-Сида. — Надеюсь, ты не сочтешь это невежливостью с моей стороны?

Адмирал поспешил покачать головой, а сам подумал, что когда боярина называли странным человек, это, пожалуй, было еще преуменьшением!

— А знаешь, — Родослав вдруг усмехнулся, — главное в клинке — дать ему напиться достойной крови! Хотя тому, чем дерутся здесь, даже это вряд ли поможет!

Рабы-прислужники укатывали с арены остатки колесниц, а вслед за ними уходили и победившие гладиаторы.

— Впрочем, при таких бойцах… — хмыкнул Родослав, а Тайко-Сид мог с ним только согласиться. Хотя, если верить Али-Хазиру, как раз сейчас должно было начаться нечто по-настоящему интересное! Все верно, вот уже поднимается решетка на дальнем конце арены. Тайко-Сид повернулся к своему гостю:

— Посмотрим, как тебе понравится это!

Для тех, кто решит прикоснуться к ней, у нее всегда найдется норла. Зан усмехнулась своему отражению в зеркале, и полюбовалась, как изгибаются ее губы под плотной коричневой замшей полумаски. Слишком мягкие на фоне рукоятей норлы за плечами. Слишком изящные для шкуры убитого ее руками леопарда, спадающей за спину. Слишком красивые для блистающей стали доспехов. Слишком…

«Кор-р-р-р и щелк-щелк-щелк», — раздалось за ее спиной. Зан обернулась. На ее постели на задних лапках, сложив на круглом животике передние и внимательно глядя на нее чуть выпуклыми темно-фиолетовыми глазками, сидел Кор — ее иглозубый сурикат. В двери ее комнаты для него был устроен специальный лаз, и он научился исчезать на ночную охоту и возвращаться по утрам совершенно бесшумно. Зан подошла к кровати и протянула зверенышу руки.

— Появился, наконец-то. А я уже думала: мне сегодня выходить без тебя! — она даже не пыталась придать голосу суровости. Какой смысл, если Кор с легкостью считывает ее эмоции, как и она его? Зверек ухватился передними лапками с длинными чуткими пальчиками за протянутые ему руки и по ним, а потом по меховому плащу, вцепляясь в него длинными острыми коготками (как ему удается не поцарапать ее кожу, Зан не знала до сих пор), взобрался на ее плечо и уселся там, обвив своим невозможно длинным лысым хвостом с пушистой кисточкой на самом кончике ее шею.

Зан последний раз кинула взгляд на свое отражение в зеркале. Да, вот теперь она совершенно готова. Она никогда не выходила на арену цирка без Кора. Когда он появился в первый раз, Али-Хазир очень удивился, но потом согласился, что это неплохая идея. Толпа на трибунах выла от восторга, увидев на плече рабыни жуткого уродливого и зубастого зверька. Ее тогдашний противник? Хм… Зан не успела спросить.

Они всегда выходили на арену только вдвоем. И каждый раз Зан знала, что для драки у нее есть не только ее собственное тело и ее оружие, но еще с десяток острых когтей и, наверное, сотня не менее острых зубов! И так было не потому, что она чего-то боялась или не умела. Просто Кор, как и ее норла, был потерянной частичкой ее собственной души! Потерянной и найденной. И неотделимой.

Рабыня-гладиатор — любимица годрумской публики шагнула за порог комнаты: через полчаса ее выход на арену.

Али-Хазир ждал ее в конце коридора, возле самой решетки, отделявшей его от залитой ослепительным солнечным светом арены. Зан мельком взглянула на то, что происходило на ней. Предыдущее представление уже закончилось, и рабы-прислужники даже успели убрать тела проигравших гладиаторов, а теперь укатывали какие-то странные транспортные средства, напомнившие Зан древние колесницы. Впрочем, все это происходило на дальнем конце арены, и расстояние не давало ей разглядеть все как следует, а здесь, возле этих ворот, они с Али-Хазиром были одни. Ну, еще пара младших надсмотрщиков возле ворота, подымавшего решетку, но на них Зан привычно не обращала внимания.

— Ты готова? — Али-Хазир оглядел ее придирчивым взглядом. Рабыня промолчала, лишь слегка развела руки в стороны, позволяя ему самому оценить степень своей подготовки. Она уже давно не была той маленькой девочкой, что попала в рабство, но по-прежнему предпочитала промолчать, когда не видела смысла в словах. Тем более что ее последний хозяин просто предпочел привыкнуть, больше не пытаясь переделать под себя характер своей рабыни. — Хорошо, — Али-Хазир удовлетворенно кивнул. — Не волнуйся: уже скоро твой выход. Я помню, что ты не любишь ждать.

— Ну, раз уж мы все равно ждем, Али-Хазир, — усмехнулась Зан, — может, раскроешь мне страшную тайну, кого мне придется убить сегодня?

Зан, рабыня, которую так обожала годрумская публика, всегда обращалась к старшему надсмотрщику только по имени. В первый день их знакомства ей было все равно, ударит он ее за непозволительную для рабыни наглость или нет, убьет или оставит в живых. А когда они встретились в следующий раз, она решила, что уже слишком поздно начинать звать его господином. Впрочем, в присутствии других рабов она все-таки делала это: разрушать авторитет старшего надсмотрщика никогда не входило в ее планы.