Екатерина Пекур - Предатели Мира

Я шла и шла, не разбирая дороги, а потом нашла какую-то скамью и упала на неё. Стояла ночь, светили фонари. Шуршала листва в кронах. Где-то пилила одинокая городская цикада. Я сидела на скамейке в странном оцепенении, и меня немножко морозило — ночи в Месяце Раздумий бывали холодными, а я почти не находила в себе сил включать обогрев. Куда мне..? Что мне делать?

Я погибла. Наверное, у меня действительно не было выхода — мне надо уходить в Горы. Пусть прокрутят в стиральной машинке, пусть накажут — но я хотя бы выживу. Может быть, выживу. Если то, что я натворила год назад, не потянет на смертную казнь. Горько. Невыносимо обидно. Ты хотела, как лучше. Ты следовала своим убеждением. Ты попыталась, Санда да Кун. Ты попыталась изменить Мир. Ты не смогла.

Я встала и побрела. Я не видела дороги и не понимала, куда я иду. Пустое одиночество, отчаяние стояли за моей спиной. Не на кого положиться. Сама. Безумно сама. Одна против Мира — и уже никто не протянет руки. Лишь один протянул — но ты его убила. Доброго, сильного человека, который всего лишь следовал своим убеждениям.

Как и Мар — своим. Да и то — насильно. Мар действительно не виноват. Тень. Все мы следуем чему-то. И от этого делаемся злом или добром. Но лишь для некоторых. Лишь с некоторых точек зрения. Всё зависит от выбора системы координат. Есть какие-то общечеловеческие координаты. А всё прочее, личное — дело случая. Невозможно быть своим для всех. Стоит быть лишь честным с самим собой. Наверное, так.

Я брела по улице, а потом меня осенило. Со страшной холодной оторопью или, быть может, предчувствием, я подумала — пистолет! От него следовало избавиться! Потому что если оружие Мара найдут, то весь Город поднимут на уши, а я тут слоняюсь с такой опасной вещью! Со внезапным паническим беспокойством я пустилась на поиски хоть какого-то укрытия. Наконец я выбрала мост через поток Хина-Бош и долго стояла у бортика, ловя себя на куче не вполне достойных мыслей… Прыгнуть или, быть может, пустить себе пулю в лоб? Меня ведь тогда даже и не опознают. Я криво ухмыльнулась одними зубами. Нет. Будь это трусость или геройство — но умирать я не собиралась. Грязноватая быстрая вода резво журчала далеко внизу. Я как можно более спокойным движением вытащила из-за пояса проклятое оружие КСН и, ещё раз тщательно протерев его, упустила в центр потока. Раздался короткий, неуверенный плеск, быстро смытый током воды.

А потом я спокойно ушла.

Я бродила по городу ещё Тень знает сколько. Мир плыл мимо меня — поздние мобили, запоздалые прохожие, запах сигаретного дыма из ночных кафе, стены и улицы, тёмные парки Города. Я проходила мимо какой-то очередной забегаловки, когда в мои ноздри забрался одуряющий, кофейный, коричный запах, от которого на мои глаза неожиданно навернулись слёзы, и прошло полминуты, пока я поняла, отчего мне так худо. Кофе сорта Мигарои…

Я потеряла всё. Отец был прав. Я совершила ошибку. В попытке изменить ход событий я лишь убила себя. А будь Карун жив, всё вышло бы только хуже. Ещё больнее для меня. Что он мог бы сделать со мной, кроме как наручники коллегам подать? И это принесло бы мне не меньшие страдания, чем боль или страх сами по себе.

Я опустилась на скамейку, и мои мозги неожиданно сдали вахту. Я не спала двое суток. Я заснула почти против своей воли, окончательно потеряв силы и способность принимать решения, опустив голову на грудь и не видя зажигающегося дня…

Утром меня арестовали.

…Темнота. Замкнутое помещение. Очень маленькое. Я уже всё это проходила.

Это конец. Очень непростой и неблизкий. Днём, обезумев от шока и усталости, я даже не тревожилась по этому поводу. Меня охватило тупое и слепое безразличие, и только постепенно, к вечеру, до меня стало доходить, насколько худо моё положение… Я не смогу отрешиться от страданий. Они будут со мной. Настоящие. И никакого выхода отсюда. А ещё — и это, конечно, было хуже всего — понимание, в какой же я на самом деле заднице. Я же не аллонга.

Не то, чтоб днём меня сильно мучали. Нет, ересь и всякие глупости — это, конечно, не подозрение в шпионаже на Горную Страну. Унижения, которые на меня свалились, и ледяное бездушие конвоиров, охраны, допросчика — это, в общем-то, пустяки. Но именно психологическое давление подрубало мои силы. Трудно держать себя в руках, когда впереди только темнота. Я твердила себе всякие успокаивающие глупости целую ночь, но ноющие ссадины и затёкшие руки не давали мне сосредоточится на «свете в конце туннеля». Я понимала, что света нет. И не будет.

В коридоре я увидела арестованного Тайка. Он был испуган и очень мало походил на того грубоватого, сильного и чувствительного парня, которого я знала уже много месяцев. На побледневшем лице мулата застыл ужас, и он едва переставлял ноги, хотя и понукаемый конвоирами. А потом он увидел меня, и глаза его окончательно потухли.

Больше мы не виделись ни в этой жизни, ни в следующей…

Когда меня приволокли в это пыльное и колючее здание, я даже не знала, чего я хотела бы больше: свободы или чтоб с меня просто сняли перетянутые наручники. Мне тут не понравилось — хотя что может понравиться в здании охранки? Но в таком положении начинаешь различать детали. Некоторые виды задницы отвратительнеее прочих. Но это было казённое, гадкое, убогое место. Дешёвые столы, затасканный плиточный пол, глаза тётки, в кабинет которой меня зашвырнули — пустые, безэмоциональные. «С недоделком будем говорить, — не поднимая лица от бумаг, — А её для начала вниз. К кому? Да всё равно, — в поднятых на меня глазах чудятся какие-то сомнения, и она с недовольством добавляет, — только не к Сарги, пожалуй. У меня и так проблем по горло».

Это машина. Перемалывающая машина власти. Я на самом донышке Системы, где никто никого не интересует. От них даже ненависти не дождёшься. Они просто шлифуют неровности на лице Мира. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно.

Вниз по ступенькам меня вынудили спусться самой. Уж лучше бы тащили.

«Только пятнадцатый блок свободен».

«Так она сказала — не туда», — липкий смешок.

«А куда ж её? В туалете держать? Перебьётся эта рыжая…»

Конвоиры снова захихикали.

Мне было страшно. Почему они ржут? Почему пятнадцатый блок — это проблемы даже для сучки-начальницы? Я плохо соображала.

До утра следующего дня я пришла в состояние непрерывного шока.

Интерлюдия. Сейчас.

— У нас аврал. Выплыло оружие, из которого, предположительно, стреляли в да Жиарро, — устало сообщила да Федхи, запирая двери на ключ, — Ригорра, — напомнила она, заметив отсутствие света в его глазах. Ещё бы — столько работы, как теперь, на него ещё сроду не наваливалось. Мозг… проскальзывал. Но он вспомнил, и Лайза удовлетворённо продолжила, — Как мы и предполагали, пистолет самозащиты. Отпечатки даже не пытались стереть. Паренёк из клана да Луна, о котором уже шла речь. Тот, что оставил «пальцы» в гараже особняка в Ругорре. Мар, вроде бы. Материалы передо мной.