Екатерина Пекур - Предатели Мира

«Пожалуйста, не надо… не надо больше меня пинать, я не могу… это уже почти выше человеческих сил.» Сил не осталось ещё в кабинете да Лорро, и если бы в тот момент кто-то догадался надавить на него, он бы развалился, но ещё много дней после этого он не смел сбавить темп — на кону стояла жизнь Рыжей. Он ещё ни разу в жизни не был таким уставшим — голову набивала вата, и он плохо сознавал окружающее. Сжав зубы, он заставил себя сесть ровно и сказал настолько же ровным голосом.

— Я буду говорить с вами здесь. Но от Санды я не отойду.

Миг поколебавшись, Харт сел на стул. Он недолго смотрел на него, перевёл взгляд за его плечо, где лежала Санда, а потом каким-то особым образом прижал руку к стене комнаты.

— Хийята, принеси нам чаю. Да, вниз. К тебе.

Какое-то время они молчали. Минут через пять вниз спустилась кудрявая бризка, спасавшая Санду — девушка опасно балансировала с чайником, двумя чашками и вазочкой в руках, и всё это так нетвёрдо держалось, что идти ногами она сочла неразумным — судя по всему, просто слетела через ступени.

— Я сладкий сделала, Мастер, — полувопросительно сказала она и мигом улетучилась за дверь.

Харт налил чаю и подвинул к нему вазочку со сдобным печеньем.

— Берите. Не слишком-то разумно говорить с человеком, пока он в таком состоянии. С вами сейчас голодный обморок будет.

От голода действительно мутило, но он только приложил чашку к губам — и не смог сделать ни глотка.

— Спрашивайте.

— Как случилось, что вы решили переметнуться?

— Санда знает. Этого достаточно.

Харт помолчал.

— Карун. Я могу звать вас по имени?

— Не вижу препятствий.

— Карун, в ваших — и её — интересах приложить все усилия, чтобы убедить Совет. Пока на основании имеющейся у меня информации вам обоим не светит ничего хорошего. Впрочем, в наших обычаях трепетно относиться к женщинам. Советник Ларнико наверняка заберет вашу подругу в Адди. Но вот на каких условиях — этого я не знаю.

— Ей нельзя возвращаться вниз. Ни при каких условиях. Ей надо остаться с вами или умереть. Она засветилась. Её арестуют и… уже всё.

Харт чуть смягчился. Он цепко исследовал его лицо глазами, но никак не продемонстрировал свою реакцию на то, что он увидел.

— Но она жила там целый год, насколько я понимаю… — невинно уточнил старый бриз.

— Она всё меньше похожа на аллонга. За это время процесс стал уж слишком заметен. Но я год не знал, где она. Нам пришлось… расстаться. И я не мог явно её разыскивать, так как это подвергало бы её серьёзной опасности.

— Почему?

— Все думали, что она погибла. Это единственное, что хоть на время прикрыло её от Комитета.

— А чем в это время занимались вы? Трудились на благо своей организации — и что же случилось вдруг? Передумали?

На короткую секунду он испытал укол ярости — она вспыхнула, как искра в погасшем очаге и погасла.

— А вам не приходило в голову, почему вы все провели этот год в тишине и покое?

Харт ответил не сразу.

— А вы якобы отказались от дачи показаний по поводу вашего пребывания в Адди-да-Карделле? Спасли мир, не так ли? — иронично уточнил он наконец.

— Не так ли.

Если Харта и удивила его агрессия, он это никак не проявил. Он минуту сидел, глядя на него, и в сумраке комнаты могло показаться, что это обычный человек с обычными волосами и способностями. Но это бриз. Старый многоопытный летун, наверное, такой же опасный, как и все прочие властьпридержащие люди его возраста. Молчание затягивалось, и наконец Харт покачал головой.

— Удивляюсь, что вы при этом живы. Да ещё и ваша подруга так удачно подвернулась под руку, — ирония в старческом голосе Харта стала ядовитой.

Тень. Он был слишком слаб для таких бесед. Ничто из того, что он говорил, им не помогало. Наоборот — старик уверовал, что это подстава. Что весь этот год Санда была под колпаком, пока наконец, под благовидным предлогом, с её помощью не был реализован план проникновения в Горную Страну…

Головокружение. Он терял нить разговора, и казалось, что комнату заволакивает тьма…

— Как вышло, что вам пришлось бежать? — обманчиво мягко уточнил Харт.

— Её арестовали по независимым от её происхождения причинам. Чтобы вытянуть её из блока дознания, нам пришлось разыграть очень опасную партию. Я сказал, что она сотрудник контрразведки. Мне поверили. Но это не могло помочь более суток. Её уже давно хотели допросить. Мы… угнали мобиль и бежали из Города.

— Чего вы хотите от этой девушки?

Он молчал секунду, две, три.

— Она. Моя. Жена.

Головокружение, рябь перед глазами. Наверное, всё-таки следовало что-то съесть. Он в ответе за неё — так что если даже надо будет унижаться, придётся пойти и на это. На всё, что угодно — такова его цена за свободу. Ему всё-таки придётся это принять… собственное предательство.

— Она бриз.

— Я не вижу противоречия.

— А я вижу. Противоречие слишком странное, чтобы я в это поверил.

Муть и темнота…

— Простите.

И он медленно сполз на пол. Удара не ощутил. Почему так плохо..?Всё перестало иметь значение…

Он пришёл в себя на краю кровати, возле Рыжей, она всё ещё спала, и прошло, наверное, совсем немного времени. Наверное, кто-то из местных ему помог. За что им, конечно, огромное спасибо. Муторная тошнота слегка отступила, оставив только тупую усталость. Вокруг царила тишина, и комната опустела.

Он сел, опираясь локтями о колени, и долго глядел в пол — ничего не ощущая и не имея сил о чём-то думать, а потом поднял глаза и увидел стоявшую в дверях бризку с кудрявыми волосами. На самом деле, он ведь никогда не видел их женщин — рыжие были слишком малочисленны, чтобы разбрасываться ими в открытую — они даже своими женщинами-аллонга жертвовали неохотно. Хотя бывало… Ну вот, теперь можно лицезреть их сколько угодно. И, если зажмуриться и не видеть, какой неописуемый цвет имели их волосы, всё остальное было, пожалуй, совершенно привычным. Девушка глядела на него настороженно и с любопытством, но без страха. В руках Хийяты была стопка сложенной одежды, которую она бережно положила на край стола.

— Я вам принесла тут кое-что. Переодеться. А там душ есть, — и она кивнула на площадку за дверью.

Душ. Да. Это нужно. Оставаться таким вонючим — это было выше его сил даже на фоне усталости. Умирать нужно… достойно. Да и то сказать — может, от горячей воды ему полегчает?

Бризка говорила на обычном языке безо всякого акцента. Он кивнул, и она развернулась, уходя на лестницу.

— Хийята..?

Девушка обернулась. Наверное, это первый раз в жизни он назвал бриза по имени. (Рыжая не в счет. Она… своя). Он провёл рукой по колючей щеке и тихо спросил, стараясь, чтобы голос его звучал хотя бы твёрдо:

— Можно что-нибудь, чтобы побриться? Если можно.