Астрид Линдгрен - Братья Львиное Сердце [перервод Б.Ерхова ]

— То–то Фьялар обрадуется, — сказал Я. — Он не привык к кормежке в такое время.

А ты что-то совсем приуныл, злорадствовал я про себя, когда Хуберт, сердито распрощавшись со мной, пошел восвояси.

На этот раз ему не удалось запустить когти в наши письма. Но нужно было найти для них новый тайник. Я долго раздумывал, а потом взял и зарыл табакерку в погребе для картошки. Сразу же слева, за дверью.

На стене кухни я написал Софии еще одну загадку: «Рыжая борода любит белых лошадей и знает слишком много. Берегись!»

Большего для Софии я сделать не мог.

Наутро с восходом солнца, когда вся Вишневая долина еще спала крепким сном, я покинул Рыцарское подворье и по скакал в горы.

Я объяснял Фьялару, каково мне, именно мне очутиться вдруг на коне среди гор.

— Неужели ты не понимаешь, какое это для меня приключение! Вспомни, ведь я нигде не был, а все только лежал и лежал на лавке в кухне! Не думай, я не забываю о Юнатане ни на минуту. Но мне хочется кричать, крикнуть так, чтобы горы зазвенели, оттого только, что все здесь так здорово!

Да, здесь было здорово! Наверное, Юнатан понял бы меня. Какие горы, подумать только, какие они высокие и как много тут, наверху, чистых озер, шумящих ручьев, лугов, переполненных весенними цветами! И неужели это я, Сухарик, сижу на коне и вижу все это?! Я и не подозревал, что где то на свете может быть так прекрасно, у меня даже голова по шла кругом от восторга. Сначала …

Потом картина изменилась. Я нашел узкую конную тропу. Наверное, ту самую, о которой говорил Юнатан. Не прямо, а крюками и в объезд, рассказывал он, только так можно проехать в Шиповничью долину. Крюков И объездов здесь и вправду хватало. Сделав, должно быть, с тысячу крюков, я оставил позади луга с цветами, поднявшись выше, туда, где. горы стали пустынней и страшней, а тропа уже и опасней. Она то круто карабкалась вверх, то срывалась вниз, то вилась по каменным карнизам над страшной глубиной; в такие минуты я думал: «Приключение мое добром не кончится». Но Фьялар, видно, привык пробираться по опасным тропам. Умница, Фьялар!

К вечеру мы оба устали – и я, и мой конь. Тогда я остановился на ночевку. На небольшой зеленой лужайке, где» Фьялар мог бы попастись, и возле ручья, из которого мы могли напиться.

Здесь я развел костер. Всю свою жизнь я мечтал посидеть у походного костра. Юнатан рассказывал мне, как здорово сидеть у огня в походе. И вот наконец!

— Сейчас, Сухарик, и ты узнаешь, как это здорово! сказал я себе.

На лужайке валялось много сухих веток и прутьев. Я сложил их в кучу и поджег, костер скоро разгорелся и за трещал, искры закружились столбом. А я уселся у огня и подумал: все у меня сейчас точно так, как рассказывал Юнатан. Точно, как он говорил: я сидел, смотрел в огонь, ел мой хлеб и грыз баранину. Баранина оказалась очень вкусной, и я пожалел, что получил ее от Хуберта, а не от кого–то другого.

Я развеселился и даже запел: «Мой хлеб, мой костер и мой конь! Мой хлеб, мой костер и мой конь!» Ничего другого при думать не смог.

А потом я задумался. Я сидел и думал обо всех кострах, что горели в диких уголках всего света с самого начала времен, и еще о том, что все они погасли один за другим. Но мой–то костер горел, горел здесь и сейчас!

Стало смеркаться. Горы вдруг почернели. Ох, как же стало темно вокруг и как быстро это произошло! Страшно было сидеть спиной к черным горам. Чудилось, оттуда, со спины, кто–то следит за мной и подбирается все ближе и ближе. Хорошо, что пора было спать. Я подложил в костер побольше хвороста, пожелал Фьялару спокойной ночи и лег, укутавшись в одеяло, как можно ближе к огню. А потом понадеялся только, что засну раньше, чем успею запугать сам себя до смерти.

Прекрасно, да? Я напредставлял себе таких ужасов, что чуть не умер от страха. Наверное, никто не умеет проделывать этого так мастерски, как я. Всякие мысли закружились у меня в голове: конечно же, кто–то следит за мной оттуда, из темноты, и наверняка горы кишмя кишат лазутчиками и воинами Тенгила, и давным–давно уже Юнатана нет в живых; я все думал об этом и не спал.

Тут неожиданно из–за вершины горы поднялась луна, да, конечно, то была не обычная земная луна, но она выглядела как настоящая и залила горы сиянием, какого я в жизни не ви дел. Хотя, по правде–то сказать, мне и не доводилось никогда в жизни видеть лунное сияние высоко в горах.

Все переменилось. Я попал в странный мир из серебра и черных теней. Да, он казался прекрасным, но еще каким–то загадочно–печальным. И страшным тоже. Потому что там, где сияла луна, было, конечно, светло, но в тени могло таиться много опасностей.

Я натянул одеяло на глаза, чтобы ничего не видеть, но вместо этого услышал … да, да, тут я кое–что услышал! Вой далеко в горах. А потом еще и еще вой — поближе. Заржал Фьялар, он испугался. И тогда я понял, что это. Я услышал волчий вой.

Трус вроде меня должен был бы умереть от страха на ме сте, но рядом со мной тосковал Фьялар, и я попытался взять себя в руки.

— Не пугайся, Фьялар! Разве ты не знаешь, что волки боятся огня?

Но я сам себе не поверил, да и волки, должно быть, сроду об этом не слыхали. Потому что я уже видел их, они приближались под луной — страшные серые тени — и выли от голода.

И тогда я завыл тоже. Я взвыл так, что небеса содрогнулись. Никогда еще я не издавал такого жуткого крика, и он, видно, напугал их немного.

Но ненадолго. Скоро они появились опять. И на этот раз еще ближе. От их воя Фьялар совсем одичал. Да и я тоже.

Я знал: сейчас мы оба умрем — и я, и Фьялар. Хотя мне это вроде бы не впервой, ведь я уже умер один раз. Но тогда я этого хотел, тогда я к этому стремился, а теперь нет. Теперь я хотел жить, жить вместе с Юнатаном. Эх, Юнатан, будь ты здесь, ты бы помог мне.

Они совсем приблизились, волки! Один был больше других и наглей. Наверное, вожак. Это он схватит меня, сказал я про себя. Он ходил вокруг костра и выл, выл так, что кровь стыла в жилах. Я бросил в него горящую ветку и громко крикнул, но он только обозлился. Я увидел пасть, страшные клыки, нацеленные на мое горло … И вот – Юнатан, на помощь! — он прыгнул.

А потом … Что же случилось потом? Он взвизгнул в воздухе и грохнулся у моих ног. Мертвый! Мертвый, как камень. А в его голове торчала стрела.

Из какого лука вылетела она? Кто был тот, кто спас мне жизнь? Он выступил из тени под скалой. Хуберт! И хоть он стоял и, как всегда, самодовольно ухмылялся, я готов был броситься к нему на шею – до того обрадовался. Сначала. Только с самого начала.

- Я подоспел вовремя, — улыбнулся он.

— И вправду вовремя, — ответил я.