Эльфарран - Повелительница Мордора

Ротан уже расправился с хрущиками и вопросительно посматривал на пирожок. Я быстро запихала его в рот и не жуя проглотила — есть хотелось ещё с позавчерашнего дня.

– Логово после обеда все равно пустует, они такие милые, ты сразу их полюбишь, если разглядишь, конечно.

С такими напутствиями мы подошли к входу в низкую пещеру. В пространстве теплого сумрака, ещё дышавшего полуденными снами, слышалось лишь тихое попискивание. Просунув голову в расщелину, я поначалу решила, что попала в лавку антикварных зонтиков. Пригнувшись, мы проскользнули внутрь, при этом, дабы не испачкать чужие юбки, я придерживала их одной рукой.

– Отличное место, выспишься как у мамочки. — Вампир заводит длинный пересвист с крайним зонтиком, и кивая в мою сторону, что-то объясняет. Зонт раскачивается, и я вижу заостренную мордочку, потом ещё одну, только, поменьше. Блестящие глазки живо изучают меня, в них и интерес, и сострадание. Затем мордочка кивает, и мне освобождают место на насесте. Подпрыгнув, я беспомощно болтаю ногами в воздухе, чем вызываю негромкий, дружный смех.

– Не так, — хохочут крыланы, — надо зацепиться ногами.

Я, согнув колени, повисаю вниз головой. Пара юбок падает на лицо, остальные, прижатые ногами, остаются в более приличном положении. Мои волосы устилают шершавый пол, закрывая грязные следы. Вампир подает мне кастрюлю:

– Смотри, не пролей во сне, жалко рыбку, — и махнув мне на прощание, он идет искать следующих жертв своих плоских рассказов. Прижав в груди тяжеленный «аквариум», я пытаюсь забыться беспокойным сном. Мешает мелкая дрожь ротана, от которой по воде идут круги, а кастрюля немного колеблется в руках. Ноги постепенно затекают, и перекладина уже не так больно впивается под коленки.

Я закрываю глаза — темнота, коридор, вдали мерцает маленькая звездочка. Возле горна работает гном, выковывая острый кинжал, он неотрывно смотрит на меня. Его руки безостановочно постукивают молоточком, он силится что-то сказать, но от волнения губы сводит судорога. Вот он попадает себе по пальцу, и первые слова сами вылетают на свободу. Из темноты кто-то пихает его в спину. Гном переходит на более цивилизованные высказывания.

– Ты это, Солнечная, рот закрой. Я говорил им — не надо, но они — давай, Гимли, не трусь, ну не убьет же она тебя…

От стены отделяется оркиха, она, опираясь на грубый меч, нагло рассматривает меня. Человек появляется сзади. Все окружают меня. Я затравленно верчусь в центре, и до моего понимания только сейчас доходит, что всех их я сейчас вижу вверх ногами — и гнома, и оркиху, и человека. Непостижимым образом они не падают вниз, а только сужают кольцо.

– Сама виновата, — ворчит гном, — выдумала спать как летучая мышь. — Он шарит в необъятном кармане, наружу падает кисет табака.,

– Быстрее, — торопит его оркиха.

– Давайте, я скажу, — лезет в разговор человек.

– Э, нет, важно сказать правильно, а ты опять напортачишь, как с приворотным зельем, — гном переходит почти к колену, — шпаргалка где-то здесь была.

Оттолкнув его, оркиха кричит:

– Мы с тобой не дружим!

Волшебник дергает её за рукав

– Замолчи! — И уже сам кричит, — мы с тобой не дружим!

– Сам замолчи, — они начинают переругиваться.

– Нашел! Темно здесь, — гном щурится, — ага, вот: мы с тобой не дружим, не дружим и все тут. Слышала, можем повторить.

Они берутся за руки, и из их сомкнутых пальцев образовывается кольцо света, оно сжимается и подбирается ко мне все ближе. Я машу руками, но светлый обруч уже охватывает мою шею, задыхаюсь, кричу и оказываюсь на полу, прямо посреди лужи. Шум хлопающих крыльев разбуженных крыланов — кажется, сейчас они обрушат потолок. Ротан меланхолично подперев плавником толстые губы, сидит во влажной ложбинке пола.

– Поспали называется. И часто у тебя так?

Я молча сгребаю его в пустую кастрюлю и тащусь на поиски воды. В соседней пещере по стене бежит ручеек. Рыбка облегченно вздыхает. Тупо гляжу в зеркало воды — от меня уходят друзья: не оборачиваясь, они просто растворяются в бликах водяных струй.

– Да, пожалуйста, — совершенно не огорчаясь, кричу им вслед, — кому вы нужны, нищие оборванцы.

Схватившись рукой за скалу, бессильно сползаю на пол пещеры. И повторяю:

Да кому вы нужны! Вот я… я… только я.

Боль, зародившись в голове, охватывает загоревшийся лоб, я припадаю им к холодной скале, и тихо плачу… Становится легче.

– Дальше двигайся сам, — поддав кастрюлю, ногой, я двинулась к выходу.

– Подожди, — ротан беспомощно запрыгал, — я тебе пригожусь.

– В качестве начинки в пирог?

– Нет, но я могу выполнить одно твое желание.

– Ты что, золотая рыбка?

– Нет, конечно, но я хочу тебе помочь.

– С чего бы ты такой добренький?

– С того, что еще немного, и ты превратишься в монстра — погляди на себя, в тебе нет доброты, нет сострадания, тебе уже недоступна дружба, а о любви я вообще молчу, её из твоего сердца увели давным-давно. За что с тобой так расправились не знаю, но я верну тебе память. А ты ещё немного понянчишься со мной, идет?

– Едет!

Подпрыгнув и сделав два оборота в воздухе, он с размаху шлепнул хвостом меня по лбу и просто крикнул:

– Вспомни все!

Память вспыхнула болью — я, действительно, все вспомнила.

– Называется, прогулялась в Мордор!

Подхватив рыбку, ощупью двинулась на выход.

Сегодня же возвращаюсь в Валинор и все выскажу всем, кого встречу. Почему меня, как куклу, дергают за ниточки? Я свободная эльфийка!

Гром пещерного обвала вначале не привлек моего внимания — занятая своими гневными мыслями, я не заметила, как покатились первые камни. Даже когда задрожала земля, и небо вскрикнуло от ужасной картины расколовшихся гор, я просто брела по краю пропасти и разговаривала сама с собой.

– Ложись! — кто-то швырнул меня на землю. И весьма во время, свист стаи летящих камней накрыл нас.

Буйство подземного землетрясения расшвыряло гигантские обломки скал как мячики, в вое глубоких трещин слышалась многолетняя тоска титанов по солнцу. Пыль забила нос и заставила отчаянно чихать, а затем на нас обрушилась лавина песка и засыпала окончательно. Гул нарастал, будто сама преисподняя, громко застонав, очнулась от мучительного кошмара и обрушила свой гнев на беззащитных демонов. Скала под нами, точно горячая лошадь, норовисто взбрыкнула и пошла плясать самбу.

– Остановись, — держась рукой за едва видимый выступ, я пыталась достучаться до её совести, — мы же упадем.

Она не слышала, что-то безумно пугающее было в недрах этих пещер, что-то, что заставляло горы дрожать от страха и отвращения. Волна неведомого ужаса выплеснулась из бездны. C отчаянными криками летучие мыши заметались в поднебесье, темное небо вздрогнуло и трусливо прислушалось к хаосу творимому на земле.