Майкл Муркок - Дуб и овен

И тут Корум понял, какими свойствами обладал плащ сидов. Прошло много времени с тех пор, как он мог перемещаться из одной плоскости в другую. Плащ делал это за него. Подобно Ги-Бразилу, он не полностью принадлежал этому измерению и переносил Корума через пространство, отделяющее одну плоскость от другой.

– Что случилось? – спросил Джери-а-Конел, глядя в сторону Корума.

– А что? Я исчез?

Джери покачал головой.

– Нет, – сказал он, – но ты стал каким-то размытым, словно вокруг тебя повис густой туман.

Корум нахмурился.

– Значит, плащ все-таки не действует. Мне стоило проверить его перед отъездом из Каэр Малода.

Джери-а-Конел задумался.

– Может, зрение мабденов он и обманет, Корум. Ты забыл, что я привык путешествовать между плоскостями. Но те, кто не умеет видеть, те, кто не обладает нашими знаниями, может быть, и не увидят тебя.

Корум с горечью усмехнулся.

– Что ж, – сказал он, – нам остается только надеяться на это!

Он двинулся к двери.

– Будь осторожнее, Корум, – предупредил его Джери-а-Конел. – Гейнор – как и сами Фои Миоре – во многом не принадлежит этому миру. Кто-то из них сможет четко увидеть тебя. У других возникнет впечатление, что они видят твои очертания. И в этом кроется большая опасность для твоего плана.

Корум ничего не сказал в ответ. Покинув дом, он вышел на улицу и ровным спокойным шагом, как человек, идущий навстречу неминуемой смерти, направился в сторону башни у реки.

Стражник возник прямо у Корума на пути, когда тот, войдя в открытые ворота, стал подниматься по пологим ступеням, которые вели ко входу в высокую гранитную башню. Он был огромен, с выпуклой грудью, затянут в кожу и в каждой руке держал по ятагану. Красные глаза блестели. Бескровные губы кривила гримаса, которую можно было принять и за усмешку, и за злобный оскал.

Таких существ Корум встречал и раньше. Это был один из рабов Фои Миоре – гулег, живой мертвец. Часто они егерями сопровождали псов Переноса, ибо их отбирали из тех, кто еще до появления Фои Миоре обитал в лесах.

Эта встреча должна стать проверкой, подумал Корум. Стоя менее чем в шаге от красноглазого гулега, он принял боевую стойку и положил ладонь на рукоятку меча.

Но гулег не шелохнулся. Он продолжал смотреть прямо сквозь Корума. Ясно было, что он его не видит.

Корум с облегчением снова обрел веру в плащ сидов. Он обошел стражника и продолжил путь, пока не оказался у входа в башню.

Здесь стояли еще два гулега, но и они, подобно их собрату, не подозревали о присутствии Корума. Принц едва не рассмеялся, когда прошел мимо них и стал подниматься по винтовой лестнице, которая вела в самое сердце башни. Широкая, она имела почти квадратную форму. Ступени были старыми и истертыми, а стены по обеим сторонам раскрашены или покрыты удивительно красивыми резными изображениями. Как и большинство произведений искусства мабденов, они изображали знаменитые деяния великих героев, любовные истории, подвиги богов и полубогов – и все работы были подчинены концепции чистой безукоризненной красоты, рядом с которой не находилось места мрачным аспектам суеверий и чрезмерной религиозности. Все мабдены прекрасно понимали метафорическую образность старых историй и ценили ее.

Повсюду со стен свисали обрывки гобеленов. Хотя они покоробились от мороза, были изъедены туманом, все же ничто не могло умалить их ценность – темно-красные, желтые и синие ткани, вышитые золотыми и серебряными нитями. Корум нахмурился при виде разрушений, оставленных Фои Миоре и их прислужниками.

Добравшись до первого этажа башни, он оказался на широкой площадке, вымощенной каменными плитами, которая сама по себе была комнатой – вдоль стен стояли скамьи, и над ними на стенах висели декоративные щиты. Из-за дверей одной из комнат, выходивших на площадку, он услышал голоса.

Теперь уж не сомневаясь в могуществе плаща, он подошел к полуоткрытым дверям и, к своему удивлению, почувствовал, как из-за них тянет теплом. Ощущение было приятным и в то же время озадачивало. С предельной осторожностью Корум заглянул в дверной проем – и испытал потрясение.

У огня, пылавшего в большом камине, сидели двое. Оба были в плотных одеяниях из белого меха. У обоих были меховые перчатки. Оба никоим образом не могли оказаться в Каэр Ллуде. В другом конце комнаты накрывала на стол девушка с такой же белой кожей и красными глазами, как у стражников-гулегов. Не подлежало сомнению, что и она принадлежала к числу живых мертвецов. Все это означало, что эту пару доставили в Каэр Ллуд отнюдь не силой. Видно было, что они тут гости, в распоряжение которых предоставили даже прислугу.

Одним из этих гостей Фои Миоре был высокий стройный мабден. На пальцах перчаток у него сверкали перстни с драгоценными камнями, а шею украшало золотое ожерелье с такими же камнями. Его длинные седые волосы и такая же седая длинная борода обрамляли красивое старческое лицо. На груди висел длинный рог на ремешке, украшенный золотыми и серебряными поясками. Корум знал каждую подробность этих поясков, изображавших различных лесных животных. Мабденом этим был тот, кого он встретил у горы Мойдел и с кем обменялся плащом – плащ в обмен на рог, который мабден, по всей видимости, себе вернул. Это был волшебник Калатин, не желавший помогать ни своим соотечественникам-мабденам, ни их врагам Фои Миоре – по крайней мере, Корум так думал.

Но еще больше его потрясло присутствие спутника Калатина – того, кто клялся, что никогда больше не будет иметь отношения к делам мира сего. Этот человек называл себя карликом, хотя был восьми футов ростом и четырех футов в плечах; у него были тонкие черты лица, как у близкого родственника вадагов, хотя почти все лицо заросло густыми черными волосами. Под обилием мехов поблескивал металлический нагрудник, на ноги надеты блестящие поножи с золотой вязью, а голову прикрывал блестящий шлем той же работы. Рядом стоял огромный обоюдоострый боевой топор, куда больше, чем топор Корума. Это был Гофанон, кузнец-сид с Ги-Бразила, который дал Коруму копье Брийонак и мешочек со слюной для Калатина. Как мог Гофанон стать союзником Фои Миоре, не говоря уж о Калатине? Он же клялся, что впредь никогда не позволит себе ввязаться в войну между смертными и богами Лимба! Неужели он обманул Корума? Неужели он все время был заодно с Фои Миоре и колдуном Калатином? Но в таком случае почему же он дал Коруму копье Брийонак, которое послужило причиной поражения Фои Миоре у Каэр Малода?

Словно почувствовав присутствие Корума, Гофанон стал медленно поворачиваться к дверям, и Корум торопливо отпрянул – а вдруг сид может увидеть его?