Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рауграф

Слуги подходили, бесшумные, как призраки летучих мышей, преклоняли колено, держа подносы на виду. Мы указывали, что и сколько переложить на наши тарелки. Они в той же коленопреклоненной позе выполняли указания, поднимались, еще раз кланялись почтительнейшим образом, удалялись совсем неслышно, словно испарялись прямо от стола.

– Вина? – поинтересовался я.

Он покачал головой:

– Благодарю, но если можно, и мне того же, что вы пьете с утра и называете не вином.

В моих руках образовалась глиняная чашка, я спохватился, вылил кофе в большую серебряную чашу, остальное добавил уже туда. Барон с интересом смотрел, как чуть позже в чаше перед ним поднимается почти черная жидкость.

– Спасибо, сэр Ричард, – сказал он серьезно. – И за доверие, кстати.

– Раньше вы этого напитка боялись, – напомнил я.

– Просто осторожничал, – уточнил он. – Я вообще человек нерисковый. А придворные вообще-то не зря… Правителю необходима свита. Даже деревенский староста выходит к людям в сопровождении… в сопровождении… Кто его сопровождает? Обычно какой-то дюжий мужик, готовый по его взгляду или жесту наводить порядок. Тем самым доказывая, что староста – власть. Чем человек выше, тем свита больше. И знатнее. Вы можете гордиться, сэр Ричард…

– Чем?

– По слухам, свита у вас побольше, чем сейчас у Его Величества!

Я удивился:

– У меня есть свита?

– Ну да, – подтвердил он. – Только вы ее не замечаете почему-то.

Я недовольно отмахнулся:

– В этом я не хочу тягаться с Кейданом. Пусть будет у него хоть в десять раз больше. Я не против. Зачем эти люди во дворце, не понимаю! С утра до вечера толпятся в обоих залах. Да что там в обоих – везде, как тараканы! Это что, соискатели работы?

Он повторил с недоумением:

– «Работы»?.. Что вы, сэр Ричард! Просто так положено! Они своим появлением оттеняют вашу мощь, ваше влияние, вашу значимость. А работу… гм… почти все хотели бы получить от вас еще земли, должности, льготы, но не думаю, что найдется такой, кто ищет работу.

– Дураки, – проворчал я, – ничего не понимают! Отдыхать не так интересно, как работать.

– Смотря что за работа, – уточнил он.

Я посмотрел зверем:

– Полагаете, у меня медом намазано? Ничего подобного! Когда был простым рыцарем, пусть даже с одним-двумя замками, как я счастливо и беспечно несся по миру на Зайчике! А теперь туда нельзя, то не делай, этого не тронь…

Он добавил в тон:

– А простому можно и трогать, и щупать, и подол задирать…

Я отмахнулся:

– Поверьте, барон, об этом я подумал в первую очередь. Хоть и не сказал из природной скромности. Мы такие, всегда на новом месте по сторонам вот так смотрим.

– И что? – произнес он спокойно. – Красивых женщин много. Даже очень, я бы сказал, красивых. В Армландии таких ухоженных и… гм, подготовленных я просто не встречал.

Я сказал сквозь зубы:

– Увы, нельзя. Для солдата женщины – удовольствие и забава, для политика – подводные рифы. А я, будь неладна такая жизнь, уже политик больше, чем солдат.

Он посмотрел понимающе:

– А-а-а, вот для чего вы переодеваетесь в простого горожанина и пропадаете на несколько суток?

Я вздохнул:

– Ну да, а как же. Вы все угадали верно, барон! Какой вы проницательный…

Присутствие слуг ощущалось только в моменты, когда исчезали пустые тарелки и появлялись новые. Кувшин с вином возник ниоткуда, однако барон с удовольствием потягивал горячий кофе, довольно щурился, а уже потом, вопреки всяким правилам застолья, принялся за жареную телятину.

Ел спокойно, с достоинством, его невозможно представить себе с довольным ревом набросившимся на пищу в стиле сэра Растера или разрывающим обеими руками печеного гуся.

Я поглядывал на слуг и думал с завистью, что в Армландию такая выучка придет не скоро. Слуги, а держатся с достоинством герцогов, что только подчеркивает высокий ранг того, кому служат.

– Как насчет дворца? – заметил он как бы невзначай.

– А что с ним не так? – переспросил я.

Он бросил беглый взгляд на мое лицо, снова уткнул его в блюдо.

– Если вернется Его Величество, – обронил он так же небрежно, – переедете в какой-то иной?

– Собирался, – ответил я честно. – Уже велел присмотреть достаточно крупный и в хорошем месте… чтоб охрану поставить, и все такое.

– Дворец из тех, – уточнил он, – чьи хозяева последовали за Кейданом?

– Точно, – сказал я, – но сейчас понимаю, что они тоже могут вернуться. И как я уступлю королевский дворец Кейдану, так должен уступать дома и владения его приближенным. А там, глядишь, потребуют отобрать те земли, что я роздал своим лордам и рыцарям.

Он кивнул, взгляд был холодноватый, как и голос:

– Это наверняка.

– И как тогда? – спросил я. – Если начну уступать, то у какой черты остановиться?..

Он поинтересовался:

– Какое-то решение уже есть?

– Пока нет, – признался я. – Я тоже хочу, чтобы все было по закону! Но когда законы мне противоречат, это плохо для меня или для этих дурацких законов?

Он догрыз мясо, аккуратно вытер пальцы о скатерть, взгляд его не отрывался от моего лица, жутковато ровный и требовательный.

– У Его Величества больше прав.

– Все верно, – согласился я. – Прав у него больше. Однако моя армия покрупнее. А еще все крепости королевства в моих руках. Мне кажется, такой юридический аргумент делает мои претензии на королевский дворец более весомыми.

Он некоторое время смотрел молча, затем во взгляде мелькнуло беспокойство.

– Надеюсь, только на дворец?

Голос его был настолько ровным, словно лед на высокогорном озере, что я не сразу даже понял, а когда сообразил, что барон имеет в виду, охнул и сказал громко:

– Что вы, барон! О короне я и не думаю. Это было бы слишком… чревато. Нет, пусть королем остается Кейдан. Я не выступлю против легитимности, но и отказываться от привилегий, что дает сила, было бы глупо.

Он чуть-чуть раздвинул губы в усмешке:

– В самом деле не думали о короне, сэр Ричард?

– У меня их несколько, – сообщил я.

Он не отрывал от меня насмешливого взгляда:

– О королевской, я имею в виду.

– Думать можно обо всем, – напомнил я. – Скажу честно, барон, если вам так уж хочется. В самом деле не думал… до недавнего времени. Слишком уж многое на меня свалилось. Но сейчас да, кое-что я мог бы делать и получше Кейдана.

Он снова деликатно и тщательно вытер руки о скатерть, поправил манжеты, мне показалось, что барон что-то никак не решается сказать, а когда наконец заговорил, то посматривал на меня с несвойственной ему полублудливой, полувиноватой усмешкой:

– Сэр Ричард, ваш двор уже начинает равняться по блеску и пышности иным королевским.

– И что, – буркнул я, – это плохо?