Александр Доставалов - Ожог от зеркала

Фрол на всякий случай отстегнул от шапки петушиные перья. Сейчас лучше сойти за простого мужика.

Надо поворачивать вправо да лесом идти, тропинкой, там большой постоялый двор. Иначе тут до утра околеешь. Или костёр развести да перемаяться? Зайдет кто на огонёк... У стен лихого народу в избытке. Таких вот, опоздавших, и потрошат.

Из головы потихоньку выветривался хмель.

Ещё и мокрый весь, в поту, одежду бы просушить... Придётся на постоялый двор раскошелиться... Добраться бы хоть нормально.

Впереди хрустнула ветка, и стражник мгновенно замер. Да ещё и в тень подался, став почти невидимым на подернутой сумраком тропинке.

Блазнится, что ли?

Играет с ним дорожный... Фрол подождал чуток, махнул четыре жертвы Велесу и сторожко двинулся дальше. Мягко ступая, завернул за поворот, и как будто тень мелькнула сбоку, чуть изменилось что, он пригнулся, не успев ещё сообразить, отчего пригнулся, а над головой, сшибая ветки, просвистел кистень.

Мгновенно протрезвев, стражник рванул на груди застежку, свалившую на землю мешок, освободился, махнул из руки, из рукава, жало, сонным зельем подъяченное, да сквозь кусты в четыре иглы полную очередь, и вскрикнул кто-то, даже пискнул жалобно – как ребенок пищит или заяц. Зашуршал кистень, выпадая, стукнул о землю гирькой, хвала Велесу, отворотил, да и то, куртка знатная, только в живом бою возьмешь.

Стражник, дернувший было бежать, остановился, знобкими глазами вглядываясь в темноту. Там кто-то постанывал, пытаясь, видимо, подняться, как и должно, когда действует сонная игла.

И, кроме, было тихо.

Один, что ли? Обродень? Злыдень-одиночка?

Стражник вытащил из кармашка новую обойму и снарядил запястную пружину иглами. Вытянул из-за голенища длинный нож и, откатив рукав, шагнул в чащу.

Нападавшего увидел не сразу. Тот, прежде чем заснуть, успел отползти-откатиться под кусты, подальше от лежавшего в траве кистеня. Обычный ночной душегуб. Попал бы вот так своей гирькой, сволочь... И на стражника полез, ведунов не побоялся... Форменная куртка, она ведь и от магии броня, и в простом бою удача, один-то мало кто лезет, это дурнем надо быть.

Тут Фрол вспомнил, что сам снял с шапки петушиные перья. Тать просто не разобрал, кто идёт по лесной тропинке. И то, ожидать здесь ночью стражника магистрата...

Спит, сволочь. Запястная игла два золотых стоит, в обойме получается почти ноготь, а эта сволочь теперь спит. И будет до утра дрыхнуть. Стражник обыскал тело. Ничего нет. Обычный голодный дурень. Гирьку на цепь посадил и решил, что он теперь страшный разбойник. Хотя мог и приложить.

Фрол сноровисто связал парня кольцевой верёвкой, что «петушиные перья» таскают на такой вот случай. Утром, как проспится, приведёт его в магистрат. А сейчас пора на постоялый двор.

Отсюда уже видать окошки.

Лучник прогуливался вокруг стоянки. Ни лазутчиков, ни дичи не наблюдалось. Никита задумчиво подбрасывал в костёр дрова, рядом лежала изрядная груда хвороста. Ярослав налаживал стойки.

Разбивка лагеря становилась уже привычной.

Тарас и Варвара уходили на прогулку – иногда им просто хотелось побыть вдвоём. Небо уже багровело яркими вечерними красками.

Начинался закат.

Первым змейку увидел Ярослав. Он ничего не понял, только ткнул в её направлении топором, показывая на живность, увидел округлившиеся глаза Тараса, замахнулся, поскользнулся и упал – и сам потом не мог объяснить, отчего упал, едва не отрубив собственную ногу. Никита, не пытаясь топтать змею ногами, разрядил ей в голову чёрный жезл, что всегда носил за поясом, – трава перекинулась в пепел, как если бы вокруг было старое костровище, а змейка лишь чуть-чуть сбилась с пружинного ритма, методично просекая пленки радужной защиты, что лихорадочно ставил на её пути Тарас. Варька просто бросила в змею поленом, не попала, подхватила ещё одну деревяшку и стала тыкать ею в пропитанную магией тварь, не соображая, что ведёт себя, как неграмотная селянка. Варька вообще дурела, когда видела змей. Подбежавший Лучник в упор разрядил в змею арбалеты, болты сверкнули звенящим огнем и глубоко вонзились в землю, самую малость не оцарапав чёрную тварь. Изумленный Лучник потянул из ножен длинный клинок, зацепился локтем за арбалетное ложе, поскользнулся на сухой ветке и едва не вспорол себе живот собственной сталью.

С Тараса, как шелуха, слетали защитные пленки, он почувствовал, что подсекаются ноги, и тоже едва не упал, ощущая, как маленький убийца вгрызается в радужный кокон. Творение декана рассыпалось, как картон, боль плеснула под брови, будто змея уже вонзилась в тело, школяр вытянул из-за пояса дымчатый клинок и полоснул по змее сквозь собственную защиту. Последние плёнки лопнули под встречным ударом, сверкающая рунной насечкой сталь вспорола чешуйки так, как и должно стали, и чисто срезанная голова паучьим комочком скатилась в песок. Тело гадюки шевелилось ещё долго, корчась в агонии среди жёлтых осенних игл.

Тарас остановил Никиту, что собирался растоптать останки змеи.

– Лучше не трогай.

Поднявшийся Лучник убрал за спину арбалеты – школяр не стал ему говорить, что подстрелить обычным болтом такую тварь практически невозможно, – и теперь разглядывал совсем не страшный трупик лесной гадюки.

Тарас осторожно двумя палками отбросил тельце подальше в кусты. Следом улетела змеиная голова и сами палки.

– Здесь оставаться нельзя. Меняем место.

– Что это было? – спросил поднявшийся Ярослав.

Тараса передёрнуло.

– Видишь ведь. Гадюка.

– Я серьёзно. – Ярослав и на мгновение не поверил, что лесная мелочь могла устроить такой переполох.

– Ну, в основе своей гадюка. Как каркас. А сверху плетёнка из магии.

– Я поэтому поскользнулся?

– Конечно. – Тарас не был расположен давать пространные объяснения.

– А она что, по твоему следу шла?

Тарас нехотя кивнул. Никита внимательно прислушивался к разговору. Похоже было, что понимает он ненамного больше Ярослава.

– А так её вообще нельзя убить?

– Вообще-то можно. Попасть только трудно, с неё любой удар стекает, как с утки вода. Всё мимо уйдет, а то и в обратку.

– А ты как же?

– Я сквозь защиту бил, не стал дожидаться. Тут она была обычной змейкой. Отрицательное на отрицательное.

– Не думал, что радужку так легко прогрызть, – вступил в разговор Никита.

– Декан сказал, что хватит до Стамбула, – хмуро ответил ему Тарас.

– М-да. Ещё до Старицы не доехали.

– Это были валчи? – догадалась наконец Варвара.

Тарас кивнул.

– Её наводил тот же человек, что сделал из меня зомби. По остаточному следу.

– А ты откуда знаешь?

– Ну... Мы теперь друг друга чувствуем. Побыли, как говорится, единым целым.