Алексей Фурман - Дар

– И? – насторожился ведун.

– Так, – вран покрутил головой. – Ер-рунда!

– Понимаю, – ведун с усмешкой кивнул. – Хотите понять, будет ли вам выгодно наше выживание?

– Ну если и так? – вран воинственно взъерошил перья. – Что с того?

– Да ничего! – ведун пожал плечами. – Понимаю: жить всем охота. Только я-то тут при чем?

– Ты – шанс. Ты и подобные тебе. Вы еще можете что-то изменить. Остальные не в счет.

– Во как, – ведун удивленно качнул головой. – Новость, однако. В моих руках судьба мира и людского рода!

– Ерничай, ерничай, – разрешил вран. – Придет время, перестанешь насмешничать.

– Поживем – увидим, – с улыбкой отмолвил ведун. – А скажи-ка мне, раз уж сам завел об этом речь, когда же ждать-то этих твоих «больших перемен»?

– Не завтра, – бросил вран.

– Угу, – не дождавшись продолжения, ведун задумчиво покивал. – Ну ладно, коли так. Полной уверенности в том, что оборотень не пойдет в деревню, у меня нет, но велика вероятность, что так и будет. Зеленый он еще.

– Зеленый? – переспросил вран.

– Молодой, – чуть подумав, уточнил ведун.

– Так ты знаешь, кто оборотень? – вран почти не удивился.

– Пока нет. Молодой – это не о человеке. Молодой значит только недавно превратился в первый раз. У него сейчас и силенок маловато, да и соображает он туго. В первые два-три полнолуния оборотень обычно бестолково мечется по округе и жилых мест сторонится. И если уж нападает, то только на одиночек, которые сами ему подвернутся. Хотя, конечно, бывают и исключения…

– А как ты узнал, что оборотень «молодой»? – недоверчиво поинтересовался Крарр. – Может, для него это будет уже не второе и не третье полнолуние, и он давным-давно уже перестал метаться?

– Ну, так ведь я не в первый раз замужем! – усмехнулся ведун. – Кое-что в этих делах соображаю.

– И что думаешь теперь делать?

– Поброжу по округе, послушаю, посмотрю. У меня по сравнению с простыми людьми побольше шансов подвернуться оборотню по дороге. Ну а коли уж мы повстречаемся, двоим нам в живых не быть.

– Уверен, что справишься?

– Не впервой, – беспечно отмахнулся ведун. Он прошел мимо врана и двинулся дальше в лес. За спиной у него хлопнули крылья. Ведун оглянулся через плечо. Ветка еще качалась, но Крарра на ней уже не было.

Почти до полуночи ведун бестолково пробродил вокруг замка. Оборотень был где-то неподалеку – должен был быть! Но ведуну никак не удавалось отыскать его след. Выбравшись из зарослей на прогалину, ведун присел на поваленное бурей дерево и вздохнул.

Охота не заладилась. Чутье, которое обычно выводило его на добычу, на этот раз упорно отмалчивалось. Оставалось надеяться на случай.

А до рассвета – всего ничего…

Едва не задев широкими крыльями верхушку дерева, над прогалиной пролетел филин. Ведун замер, пристально глядя на полную луну. Филин прилетел со стороны деревни, и ведуну показалось вдруг, что это неспроста. Простое совпадение или нечто большее?

Ведун привык доверять своим чувствам. Вот и сейчас, отчаявшись отыскать след оборотня, он выпрямил спину и, прикрыв глаза, попытался заглянуть в свою душу, как учил его когда-то Наставник. И то, что открылось ведуну в собственной душе, произвело на него не самое благоприятное впечатление. Он вдруг неожиданно для себя с большим удивлением понял, что не может найти оборотня, потому что не очень этого хочет . Похоже, именно поэтому и молчало чутье, поэтому безрезультатными были блуждания по лесу. Это было странно, и в причинах этого следовало разобраться как можно скорее. Не позднее сегодняшнего утра.

А пока… Что ж, иногда обстоятельства значат гораздо больше, чем самое горячее желание и все усердие, на которое только способен человек.

Ведун хлопнул ладонями по коленям, встал, и тут его окликнули:

– Эй, погоди-ка!

Из непроницаемо-черной тени выступила на лунный свет странная фигурка, похожая на гигантский оживший гриб.

– Здравствуй, дедушка, – вежливо поздоровался ведун.

– И тебе того же, – отозвался лесовичок. Он помялся, преступая с ноги на ногу, нерешительно покряхтел.

Это было подозрительно. Ведуна все сильнее одолевали недобрые предчувствия. Где-то в лесу за спиной лесовичка нетерпеливо ухнул филин.

– Ты вот что, ведун, – решился наконец лесной дедушка. – Ты бы поспешал. Люди в лесу…

– Какие люди? Где? – быстро спросил ведун.

Не успел он договорить, как над лесом пролетел протяжный вой. Беспомощный и злобный одновременно.

Ведун замер. Оборотень выл где-то в стороне деревни. Не в самой деревне, нет, но где-то совсем рядом.

– Солдаты княжеские, – скороговоркой выпалил лесовичок. – В деревню они направлялись, да так уж вышло, что и оборотень в тех же местах рыщет. Одним словом, идут они прямиком к нему в лапы. Если поспешишь…

– Спасибо, дедушка!.. – донеслось из зарослей.

Глядя на качающиеся кусты, лесовичок сокрушенно покачал своей грибовидной шляпой.

– Ох, не кончится все это добром…

Воевода вел своих людей к деревне коротким путем. Вряд ли Кондрат с дружками двинулись в обход – не подходящая была ночка для долгих прогулок. Значит, оставалась надежда, что они догонят самовольщиков прежде, чем их настигнет кто-нибудь другой…

Воевода шел впереди, крепко сжимая в руке рукоять меча. За его спиной слышалось неровное дыхание ратников. Все они были испытанными в боях бойцами, почти все прошли суровую школу пограничных с Уздольем застав и не понаслышке знали, что такое смерть в кровавой сече. Всем им довелось повидать многое и до сего дня им казалось, что уже ничто на свете не сможет их испугать. Во всяком случае, не до дрожи в поджилках! Но сейчас все они боялись, причем боялись именно до дрожи.

Что ни говори, а храбриться друг перед дружкой, да грозить оборонтю, сидя в надежной башне – это одно, а вот бродить по темному лесу, где этот самый оборотень рыщет – совсем другое! Никому из ратников не приходилось сходиться в схватке с оборотнем, но наслышаны о его силе и злобности они были немало. Да и то сказать: простому ли человеку тягаться с богомерзким порождением колдовских сил?! И не так пугала ратников смерть, как угроза обречь свои души на вечные скитания между Мирами. Однако о том, чтобы отсидеться в эту ночь в замке, после того, как воевода позвал их в лес, никто из ратников даже и не помыслил – душу труса, предавшего товарищей и родных, все равно никогда не примут в Вышний Мир!

Ратники старались не показывать своего страха, но получалось это у них плоховато. И когда через силу, будто в кошмарном сне переставлявший ставшие словно бы чужими ноги воевода заставлял себя думать об этом, ему самому становилось немного легче. Чужой страх странным образом прибавлял ему храбрости.