Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф

Слева от меня раздался яростный крик, я узнал голос конунга:

– Он смертельно ранен!.. Добейте его!

Сам он, сжимая в руке меч, бросился в мою сторону. Краем глаза я увидел, как с другой стороны выбежал Рогозиф с обнаженным мечом и тоже ринулся на меня. Я старался не потерять сознания, острая боль рвет внутренности, и в этот миг третья острая стрела ударила уже в левый бок. Я услышал треск ребра, боль просто невыносимая, я ощутил, что вот-вот умру.

Всхлипывая, я приподнял арбалет и выстрелил в окно, где все еще тускло блистает в тени металл, а за ним шевелится человек. Отдача вызвала новый прилив острой боли. Я упал на колени, задыхаясь, рот наполнился горячим и соленым. Кровь хлынула бурно, но тут же иссякла до тонкой струйки, исчезла. Я сцепил зубы и тихонько выл, чувствуя, как бесцеремонно и поспешно регенерация сращивает порванные ткани и сосуды.

Из дворца выбежал, прыгая через три ступеньки, высокий красивый кочевник, обнаженный до пояса, но со странно белым торсом, на поясе цвета расплавленного золота болтаются тяжелые ножны с резными ручками двух кинжалов. Широкие плечи блестят под солнцем, перед глазами у меня все плывет, но я узнал ярла Элькрефа. Сбросив дорогой костюм придворного короля Жильзака Третьего, он впервые показался сильным и опасным.

В руке длинный хищно загнутый меч, по виду тяжелый, но держит его ярл легко. Он тоже бросился ко мне, лицо темнее грозовой тучи, я даже с такого расстояния ощутил его злость и услышал тяжелое дыхание. Он бежал, все ускоряясь, глаза мечут молнии.

Я с ужасающей обреченностью ощутил, что регенерация не успевает: болты застряли в спине, пробив легкие и раздробив кости лопаток. Конунг перешел с бега на шаг, я уже на коленях и никуда не денусь, он насмешливо улыбался и красиво поигрывал широким мечом.

Вялая мысль всплыла в охваченном болью черепе: встретить конунга или повернуться лицом к предателю Рогозифу… Нет, конунг подойдет и ударит раньше, он ближе, надо собраться с силами, встать с колен и попытаться поднять меч… Но даже, если смогу парировать первый удар конунга, Рогозиф тут же с разбегу мечом просадит спину насквозь…

Ноги задрожали, но я сумел подняться и выпрямиться во весь рост. За спиной Рогозифа я видел злобно-радостный взгляд бегущего в нашу сторону Элькрефа, мчится, как бык, наклонив голову, в одной руке блистает заточенная сталь меча, другой вытаскивает из-за пояса нож.

Я отвернулся от них к конунгу, тот остановился передо мной и занес над головой широкий клинок.

– Ну вот, – крикнул он с наслаждением, – отправляйся…

Я пытался вскинуть меч навстречу, но мышцы стонут, сумел поднять эту тяжелую полосу металла только на уровень груди. Глаза конунга блестят, как высушенная на солнце рыбья чешуя, лицо горит в сладострастном предвкушении счастья. Он набрал в грудь воздуха, чтобы не просто разрубить, а рассечь пополам…

…в этот миг сзади, задев мое ухо, пронеслось нечто вроде бешено хлопающего крыльями воробья. Чавкнуло, словно в болото бросили камень. Конунг вздрогнул всем телом, левый глаз расширился до предела, а правую глазницу закрыла резная рукоять ножа. Мощный и точный бросок вогнал нож с такой силой, что острие наверняка уперлось в затылочную кость.

Я тупо смотрел, как великий вождь и стратег опускается на колени, рот распахнут в безмерном удивлении. За спиной топот перешел в быстрый шаг.

Элькреф перепрыгнул через тело Рогозифа, тот в быстро расширяющейся луже крови лежит лицом вниз с раскроенным затылком, на предплечье ярла кровоточит небольшая рана, еще один мелкий порез на левом боку, кровь слегка испачкала блестящий золотом пояс. Он коротко взглянул на распростертое тело конунга, лицо каменное, нижняя челюсть злобно выдвинута.

– Лекарь нужен? – спросил он с холодной враждебностью. Наклонился, выдернул из раны нож, вытер об одежду конунга и сунул в ножны. – Нужен, спрашиваю?

– Ему… нет, – пробормотал я.

– Тебе, – процедил он сквозь зубы. – Из тебя хлещет, как из недорезанной свиньи…

Я пробормотал:

– …кем я и являюсь, понятно.

– Тебе виднее, – сказал он, – но если надо, полечат. Вон болты торчат.

– Уже нет, – проговорил я стонущим голосом, ухватился и, пока не успел испугаться такому безумству, мужественно выдрал один за другим. Боль стегнула с такой острой мощью, что я вскрикнул, как раненый заяц. – Э-э… хороший бросок. Ты мне чуть ухо не отстриг…

– Загораживал, – буркнул он.

– Вообще-то я думал, – проговорил я честно, – это ты меня…

Он вскинул брови.

– Из арбалета? Никогда не возьму в руки оружие детей и женщин. Оружие мужчины – лук!

Боль быстро уходит из моего измученного тела, но в черепе все еще вялая тупость, я пробормотал глупо:

– Тогда кто?

– Ты его убил, – ответил он сухо. – Это Раберс. Из окна стрелял он.

К нам подбежал Ланаян в багровых от крови доспехах, волосы слиплись, на бровях красные капли.

– Уцелевших взяли, – отрапортовал он. – Почти всех разбойники побили стрелами, но парочку я велел оставить для виселицы.

– Хорошо, – сказал я.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Господин Рич… нас ждут перемены?

Я кивнул.

– Комета сулит добро.

Элькреф скривился, повернулся, намереваясь уходить, я ухватил его за непривычно голый локоть.

– Нет-нет, погоди. Ты куда собрался такой красивый?

Он досадливо повел плечом, но я держал крепко. Со ступеней сбежала Элеонора, в руке длинный кинжал с узким лезвием, лицо раскрасневшееся, волосы растрепались, глаза горят, как звезды. Никогда она не казалась такой гордой и красивой.

– Это Раберс пытался убить Рича! – прокричала она. – Я думала, это ты, Элькреф!

Элькреф поморщился.

– С какой стати все так думают? Ты сказала, будешь счастлива только с… этим человеком. Я помог ему уцелеть для тебя.

Подошли Кроган, Барсук и Ухорез со своими людьми, держатся скованно. Элеонора посмотрела на меня, на ярла. Внезапно ее темные как ночь глаза наполнились светлой блестящей влагой.

– Элькреф!.. Прости!.. Рич прав, я все-таки дура. И не понимала… Ты сделал то, чего не сумел бы никто из мужчин. Ты и сейчас готов отказаться от самого для тебя ценного! Ты отдаешь больше, чем жизнь… Ты хотел вернуться в степь? Я тебя не отпущу. Прости! Я знаю, только ты мне нужен.

Лицо Элькрефа вспыхнуло, словно внутри черепа зажглось солнце.

Я пытался сделать вид, что мне очень жаль, такая женщина меня променяла на этого красавчика, но вдруг ощутил с изумлением, что жаль в самом деле. Еще вчера представлял, как красиво уйду в загадочную даль, а она будет вспоминать обо мне, мрачном и таинственном, а тут на тебе: иди-иди, я была дурой, теперь нашла получше.

– Ты сделала верный выбор, – сказал я то, что нужно говорить вне зависимости от того, что чувствуешь и даже думаешь. – Желаю вам счастья, успеха и кучи здоровых счастливых детей.