Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф

Он вскрикнул, как раненый зверь:

– Элеонора!.. А все те планы, которые мы строили?.. Мы же продумали на десять лет вперед, как будем жить, чем заниматься, что делать!.. Вспомни, какую счастливую жизнь мы себе нарисовали!..

Она прошептала, не поворачивая головы:

– Это было детство.

– Это не детство, – запротестовал он. – Я все тот же! И я не позволю ни тебе, ни ему нарушить наше счастье. Я буду драться за нашу будущую жизнь.

Она произнесла ровно:

– Не надо, Эль.

– Ну почему?

– Ты не знаешь, на чьей стороне я буду.

Он вскрикнул:

– Что ты говоришь?

Она покачала головой, все так же рассматривая первую мерцающую звезду на пока еще залитом красным огнем небе:

– Я сама не знаю. Прости, Эль, у меня что-то разболелась голова. Давай отложим эти… разговоры.

Он вскрикнул отчаянным голосом:

– Я все сделаю для того, чтобы ты была счастлива!

Она сказала задумчиво:

– Ты меня прости, Эль, ты мой лучший друг, но… я чувствую, что этот десятник полностью завладел моими мыслями и мечтами. Он даже снился мне…

Придворные наконец разошлись в разные стороны, я поспешно отступил, не выходя из шкуры незримника, выскользнул за дверь, а уже там вернулся в личину издали видимого могучего и надменного кочевника, прошагал через залы и вышел во двор, где на другой стороне выглядывает из зарослей сада крыша гостевого домика.

По коридору в мою сторону грузно топают уже знакомый ветеран с вьюношем, по их лицам видно, что вот так оттопали уже взад-вперед несколько миль, я кивнул еще издали.

– Привет, орлы!

Ветеран поморщился, я уже ожидал, что поправит, дескать, они не орлы, а львы, однако тот сказал лишь:

– Говорят, тебе счастье привалило, с кучей золота вернулся…

Я буркнул:

– Для полного счастья хотелось бы выжить.

– Но ты нашел, – сказал он с завистью. – И выжил…

– Просто повезло, – сказал я. – Найти жемчужину среди ракушек непросто, ладони чаще загребают песок и камешки. А насчет выжил… тоже говорить еще рано. Вы никогда не думали, что в городах опаснее, чем ночью в лесу?

Они молча смотрели, как я открыл дверь, вьюнош сказал в спину тоскливо:

– Я бы лучше в лесу. Изюминку можно искать и в здешнем навозе, но что с ней потом делать?

Я усмехнулся с пониманием, знаем эту проблему, плотно закрыл за собой дверь. Их шаги удалились, я со вздохом облегчения стащил через голову перевязь с тяжелым двуручным мечом в богато отделанных ножнах. Громадный, зараза, но при моем росте полагается нечто соответствующее, иначе уважать не будут…

Мысль вернулась к ярлу Элькрефу и принцессе. Мужчины с начала времен сражаются за женщин. Но ради женщин ли? Или ради себя?

Я тяжело опустился на ложе, оно заскрипело под моей тяжестью, а мои уши уловили в коридоре шаги бегущего человека, резкие голоса ветерана и вьюноша, что подражает старшему даже в окриках, чей-то сбивчивый голос…

Я насторожился, рука сама потянулась к отдыхающему рядом двуручному мечу.

Стук в дверь, я не успел открыть рот, дверь распахнулась, на пороге возник молодой стражник в кожаном панцире из простеганной в два слоя шкуры буйвола. Штаны тоже из буйволиной шкуры, как и сапоги, такое единство стиля характерно для людей конунга Бадии. А еще обязательный красный пояс, отличительный знак военной элиты мергелей.

– Десятник Рич, – выпалил он, – тебя срочно требует ярл Элькреф!

– Ого, – сказал я, – наконец-то… То тянул, а теперь срочно…

Он переступил с ноги на ногу, нахмурился, насколько сумел, и постарался сделать голос строгим:

– Срочно – это сразу же встать и бежать к нему!

Я уже хотел было подняться, но сейчас бес толкнул меня в бок и заставил лежать да еще и развалиться поудобнее, словно сытая свинья на удобном для ее спины и задницы королевском ложе.

– Вот так сразу?

– Да! – сказал он еще строже.

– А я что, – спросил я с интересом, – служу Элькрефу? Или конунгу Бадии? Ты от него прибежал?

Он стиснул челюсти, шагнул в комнату и угрожающе напряг мышцы. Я смотрел насмешливо, но сердце начало бухать чаще, торопливо готовя организм для быстрой и злой схватки.

– Ты подчинишься? – спросил он сдавленным голосом.

– А ты бы подчинился? – спросил я.

Он прорычал что-то, его рука метнулась вперед, но сдернуть человека с кровати куда труднее, чем усадить, тем более, когда я уперся ногами и великодушно позволил ему попытаться меня поднять.

– Так ты… – пропыхтел он, – пойдешь сам… или…

– Или, – ответил я.

Он не успел хрюкнуть, как я ударом ноги в живот швырнул его через всю комнату. Стена дрогнула от удара, хоть и каменная, посыльный сполз на пол и лежал там, держась за живот и жадно хватая раскрытым ртом воздух.

– Уползай, – разрешил я милостиво. – И скажи, что людям степи нужно выказывать больше уважения. Кто бы тебя ни послал.

Он в самом деле половину пути к двери проделал ползком, потом поднялся на четвереньки и только там ухватился за косяк. Поднявшись на дрожащие ноги, он бросил на меня ненавидящий взгляд и вывалился в коридор.

Когда дверь за ним захлопнулась, я поднялся и опоясался мечом. На всякий случай осмотрел комнату, все ли взял, самое ценное из вещевого мешка переложил в кожаные сумочки на поясе, похожие на кошельки.

Жаль, остается таинственная шкатулка и нелепый арбалет, но еще не значит, что придется убегать и не смогу за ними вернуться.

Ветеран и вьюнош посмотрели с уважением и завистью. Ветеран вздохнул, а вьюнош проговорил горестно:

– Опять приключения!

– Я лучше бы поспал, – ответил я честно.

– Понимаю, – прошептал вьюнош.

Что он понял такое особое, я не стал интересоваться. Мы, сыны степей, интересуемся только великими свершениями, что обязательно к победе и славе.

На выходе от двери отпрыгнул челядин, мелкий и неприметный, таких хорошо брать в шпионы, настоящие незримники без всякой незримности.

Покои ярла Элькрефа в главном здании, пришлось пройти через три зала с придворными. И хотя их немного, но все провожают пытливыми взглядами, не люблю, так бы и дал по морде, хотя и знаю, что на такого красавца все смотреть и любоваться просто обязаны.

В этом крыле нет стражи, мне просто указали на роскошно украшенную золотыми листьями и желудями дверь, я открыл вежливо и переступил порог, сразу погружаясь в океан ароматов изысканных запахов. Так, думаю, пахнет только в женских покоях, да и то не у принцессы, а у Юдженильды и прочих флейлин.

Элькреф в просторном одеянии, похожем на тогу римского сенатора, с голыми ногами, сидел за мольбертом, злой и нахмуренный. Едва я переступил порог, он вскочил, шагнул ко мне, прямой и напряженный, как тетива на тугом луке.

Я сказал предельно вежливо:

– Приветствую.

И замолчал, это женщины должны говорить много как при встречах и расставаниях, да еще и расцеловываться в обязательном порядке.