Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф

– А что он может?

– Не знаю, – прозвучал голос Иронгейта, – но он сам заявил, что вмешается!..

– Пустые слова! – донесся мощный голос, похожий на шумный вздох, это явно Сарканл. – Этот кочевник просто поиграл мышцами перед нами. А когда вышел, то забыл о своем непонятном обещании.

– Непонятном? – усомнился Иронгейт. – Мне он показался подозрительно развитым для варвара. Если он кочевник, то по каким городам кочевал и где набрался таких слов, которые даже я не все слышал, а понял с изрядным трудом?..

Раберс произнес нетерпеливо:

– Нам не все равно? У нас другая задача, и определиться нужно сейчас. Немедленно.

Кто-то из зала спросил:

– Какая?

Раберс сказал раздраженно:

– Мы должны решить, поддерживать конунга или нет в его притязаниях, а если поддерживать… как поддерживали ранее, то до какой черты?.. А этот варвар – слишком мелкая величина, чтобы ему уделяли внимание!

Стражи по эту сторону двери стоят достаточно далеко от меня, я рискнул перейти на запаховое зрение, мир поплыл, короткий приступ тошноты, перед глазами все расцветилось странными красками, среди которых розово-кислая или шершаво-зеленая – самые обычные цвета, зато я все отчетливее стал видеть то, что происходит в зале по другую сторону этой двери.

Некоторые встали и беседуют группками, другие повернулись лицами друг к другу, игнорируя Раберса. От него идут отчетливые коричневые запахи недовольства.

– Мелкая ли? – переспросил Иронгейт, его фигура окружена странным запахом, он похож на тюленя в полупрозрачном синеватом желе. – Насколько я знаю, он исчезал из королевского дворца, а возвращался так же таинственно. Подруги принцессы рассказали, что он вернул ей фамильную ценность, некогда отнятую у нее великим магом…

– Вранье, – сказал кто-то.

– Я сам видел, – отрезал Иронгейт. – Хотя тоже не поверил, но нарочито постарался попасться принцессе навстречу и все рассмотрел. Этого рубина в виде головы дракона у нее раньше не было!.. Говорят, забрали еще в ее детстве.

Раберс пробормотал:

– И что же? Великий маг вот так просто взял и отдал?..

– А если, – сказал кто-то с ехидным смешком, – этот варвар просто отнял? Вы же знаете дикарей, никакого почтения к старшим.

– К старшим у них даже чрезмерное почтение, – возразил Иронгейт, – что и вредит конунгу, однако недостаточно почтения к власти и богатству.

– Герои всегда сражаются с колдунами, – произнес Фангер значительно. – Мечи против колдовства! Ну и что?

– Где здесь место экономике? – поддержал его Раберс. – Предлагаю о нем забыть и сосредоточиться…

Сарканл прогудел густым тяжелым голосом:

– Темный он какой-то… И слишком в нем много неясного.

– Он же не просто гонец от старшего брата к младшему, – возразил кто-то из зала. – Он посол, как сам сказал!

Раберс раздраженно отмахнулся.

– Назваться может кем угодно!.. Но я согласен, такого вообще лучше изгнать или как-то удалить из королевства. Пока неприятности не захлестнули и нас.

– Он отважен, – пробормотал Сарканл, – даже слишком… Конунг рассвирепел, когда этот дикарь побил его сильнейших бойцов. Я видел, с каким трудом он сдерживается. Но пока улыбается! Конунг не похож на остальных варваров. Те открыты, этот хитер…

– Похож на нас, – сухо заметил Иронгейт.

Фангер сказал визгливо:

– Конунг уже укрепился здесь. Даже мы поддерживаем его почти открыто. А этот десятник… откуда его принесло на нашу голову?

Раберс пожал плечами.

– Степные племена – бурлящие котлы. Там постоянно рождаются герои с неистовой жаждой подвигов и славы. Большая часть гибнет в схватках друг с другом, но самые яркие идут искать приключений дальше. Побеждают лучших в племенах по дороге, и очень гордые едут дальше, дальше…

– Лучше бы он сломал шею по дороге к нам, – пробурчал Сарканл.

– Надо помочь, – сказал Раберс с недоброй улыбкой. – У нас спокойное благополучное королевство. Нам не нужны возмутители. Даже конунг не случайно старается вписаться в наш быт и наши обычаи. У нас вообще никто не носит оружия, кроме городской стражи. И охраны дворца. А этот разгуливает с мечом за спиной!

Брешешь, возразил я беззвучно. Я видел мужчин при оружии. Правда, не местные, а вроде меня. Но главное – все люди конунга вооружены до зубов. Разоружатся ли, когда полностью впишутся в местный быт, неизвестно…

Сарканл тяжело повернулся в кресле, вокруг сдвинулись волны кишечно-коричневого цвета.

– А если они схлестнутся с конунгом? – произнес он гулким голосом. – Ну и что? Не думаю, что ярость Бадии заденет нас. Он знает, что этот десятник просто один из приезжих. Просто привез новости гостю Его Величества короля Жильзака.

– Так дайте ему ответ в зубы, – потребовал Иронгейт, – и пусть везет обратно!

– Уже получен, – сказал всезнающий Фангер. – Ярл Элькреф составил письмо брату и передал этому десятнику.

– Что в том письме?

Фангер развел руками.

– Даже не пытался узнать… из-за ничтожности интереса. Нам какая разница, будет ярл Элькреф или не будет возвращаться в свое племя? Он и здесь не больше мелкой рыбешки.

– А что десятник сделал с письмом?

– Набирается сил перед дальней дорогой! Скоро уедет.

Раберс пробормотал:

– Мы не вольны ему приказывать. Насколько знаю, он вольный степняк, его крохотное племя далеко и ярлу Элькрефу не подчиняется. Как и его брату. Передать письмо – было просто любезностью попутчика.

– И чего он тут торчит?

– Он только приехал, – вступился Фангер. – Правда, сразу же подрался с челядью Его Величества, из-за чего немедленно привлек к себе внимание.

– Иначе кто бы его заметил, – вставил Иронгейт желчно.

– А потом, – закончил Фангер, – то ли подвиги, о которых никто не знает, то ли слухи о них…

– Может быть, – с раздражением в голосе спросил Иронгейт, – ему денег дать на дорогу? Коня перековать, запасы купить?.. Что нужно, чтобы убрался немедленно?

Раберс сказал со вздохом:

– Степняки слишком помешаны на чести, гордости. Он денег не возьмет, а уедет только тогда, когда захочет. Даже когда восхочет! Мне кажется, он сам уже зол на конунга. И жаждет с ним схватки.

Фангер воскликнул тонким голосом, я видел, как его затрясло, распространяя по залу кисло-тошнотворный цвет резеды:

– Только этого недоставало! Они же разнесут весь дворец!

– Если бы только дворец, – пробормотал Иронгейт. – А вот город…

– Может быть, предложить ему выполнить какое-то поручение на противоположном краю Гандерсгейма? За большую награду. И еще пообещать почести, конечно.

Раберс буркнул:

– А нам это зачем?

– Он может погибнуть, – пояснил Фангер, – по дороге туда, может – на обратном! А еще наверняка погибнет там, на месте, если придумаем что-то невозможно трудное…