Валерий Казаков - Холопы

Военные, увлеченные своими делами, не обращали внимания на худого и длинного человека в темном комбинезоне со зловещей аббревиатурой Кадастра, окруженного такой же, под стать ему, темной свитой. Костоломский, подавляя внутреннее негодование, не спеша поднимался по лестнице на веранду, уже забранную маскировочной сетью.

– Граждане свободы! – гаркнул над его головой Воробейчиков.

Опричник чуть было не споткнулся от неожиданной команды, которая заменила при Преемнике Четвертом старорежимное «смирно!».

Все вокруг замерло и остолбенело, даже бабы, стирающие вдалеке камуфляжные подштанники, собаки перестали брехать, а дизеля связистов затарахтели почтительнее и тише.

– Ваша Незыблемость! Член действительного тайного совета Августейшего Демократа! Вверенные мне войска готовятся к проведению секретной операции во исполнение высочайшего вердикта...

– Здравствуйте, здравствуйте, любезный Урза! Очень рад вас видеть! – протягивая руку генералу, произнес опричник. Генерал как бы по рассеянности (а что с контуженного взять?) проигнорировал рукопожатие, лихо отдал честь и хозяйским жестом пригласил высокого гостя в чертоги военной тайны. Но какая такая тайна может быть в деревне? А глядь, Глафира, вроде как беззаботно дожидавшаяся Прохора, быстро подозвала к себе дворовую девку, пошептала ей чего-то на ухо и сунула в руку записку с очередным сообщением об изменившейся в крепости обстановке. И таких посыльных в разные концы отправилось немало.

– Главной своей задачей, – вертя в руках длинную алюминиевую указку, принялся докладывать оперативный замысел Воробейчиков, – я считаю должным образом организованную охрану и оборону определенного Августейшим объекта. Объекту для скрытого обозначения мною присвоено кодовое название «Шашня». На ближних подходах к «Шашне» сейчас активно ведется агентурная разведка. Не позднее завтрашнего дня будет предпринято полное окружение как самого объекта, так и подступов к нему. Для сего мною планируется задействовать: орудий артиллерийских – семьдесят четыре, самоходных реактивных комплексов – восемь, пулеметов – сто шестнадцать, живой силы смешанного состава – до трех с половиной тысяч, боевой аборигенной конницы – сто двадцать всадников...

– А не могли бы мы с вами куда-нибудь уединиться, любезный господин Наместник, – как бы пропуская мимо ушей доклад, мстя за отвергнутое рукопожатие, холодно произнес опричник и, не дожидаясь ответа, направился к единственной ведущей в избу двери.

Воробейчиков, зло глянув на подчиненных, засеменил следом.

В сенях царил всегдашний деревенский полумрак. Костоломский на минуту замешкался, давая привыкнуть глазам к скудости освещения.

– Позвольте на правах хозяина проводить вашу незыблемость во внутренние апартаменты, – тесня в сенях высокого гостя, произнес генерал и толкнул вторую справа дверь, за которой располагалась самая приличная во всей крепости комната – старая библиотека.

Книги были повсюду, высокие, до потолка застекленные книжные шкафы с любопытством уставились на вошедших, недоумевая, зачем в сие хранилище мудрости пожаловали эти явно не читающего вида господа. У окна стоял широкий стол с керосиновой лампой под железным крышеобразным абажуром, старинное, с резной спинкой и подлокотниками кресло. Слева, у дальней стены, примостился под книжными стеллажами невысокий кожаный диван с круглыми мягкими валиками и аккуратный, явно недавней работы книжный столик.

– Вот здесь нам никто не помешает, будьте добры, располагайтесь, где душе заблагорассудится, – обретая было утерянную инициативу, пригласил Наместник.

Однако гость не спешил последовать приглашению и принялся с любопытством разглядывать книги.

– Боже ты мой, – распахнув скрипучую створку и беря наугад первую попавшуюся книгу, удивился опричник, – да здесь сплошняком крамола! Та-а-к, А. Лебедь «За державу обидно!». – Он сунул книгу обратно и, сцепив руки за спиной, словно боясь запачкаться, принялся пристально вчитываться в названия сбежавших в далекий Чулым книжек. – «История государства Российского» Карамзина, Словарь Брокгауза и Эфрона, а далее – того хуже: Вернадский, Солженицын, Белов, Распутин, Вознесенский, Мориц, Киплинг, Белль, Шекспир, Булгаков! Ужас, ужас! – Казалось, еще немного, и он лишится сознания. Здесь, в этой небольшой комнатенке была спрессована мировая нечисть, которую не один десяток лет каленым железом выжигают на всей планете, а особенно в нашем непреклонно демократичном отечестве.

– И кто, интересно, это все собирал? Генерал! Вы что, охренели?! Да вы вообще соображаете, что делаете?! Это же форменная измена Родине! У вас в окуеме в целости и сохранности хранятся самые опасные для свободомыслия предметы, а вы прохлаждаетесь, пьянствуете, девок по баням щемите! Да я вас! – Опричник резко крутанулся на каблуках к стоявшему позади генералу и моментально обмяк: на него в упор глядел недобрым черным зрачком ствол старого верного «кольта».

– Давай вот что, морда жандармская, прикуси свой язык, это во-первых; во-вторых, перед тобой боевой генерал, вот я тебя пристрелю сейчас как последнюю суку и спишу на естественную убыль; в-третьих, русский офицер ни хрена, окромя уставов, наставлений и порнухи, не читал, не читает и читать не будет; и наконец, в-четвертых, марать руки сжиганием книг, как и мирных жителей, я не обучен. Хочешь, сам поджигай, я вижу, на столе спички лежат, давай действуй, а я пойду пока операцию готовить, старшим в этом деле меня, а не тебя Августейший назначил. Пали, только знай, дверцу я подопру, а к окну мужиков с рогатинами приставлю.

– Погоди, вояка! – севшим от испуга голосом выдавил из себя полинявший глава опричников. – Преемник принял другое решение и назначил меня ответственным за исполнение этого щекотливого задания, вы, генерал, поступаете в мое полное распоряжение. Да опусти ты пистолет, наконец! Он же у тебя небось заряженный?

Генерал сунул пистолет в кобуру.

– А письменный приказик можно полюбопытствовать?

– Вот, – с облегчением опускаясь на диван, произнес опричник, достав из полевой сумки конверт и расстегивая влажными пальцами тугую пуговицу ворота.

– Так, ясно, – сухо отчеканил генерал, – я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак! Так какие будут указания?

В другое время Эдмунд Чекисович не преминул бы поизмываться над старым служакой, да что там поизмываться, вмиг бы упек в Лубяные подвалы, и никакие прежние заслуги не спасли бы его от дыбы, но сейчас было не до того.

– Вы со своим потешным войском продолжаете заниматься тем же, окружаете и берете под охрану вход в тайное убежище подземных сил. Вы, кажется, упомянули об аборигенной коннице?