Дарья Вишневская - Забытая сказка

— Что там? Колдовство — признаю, такова моя природа, я такой родилась. А умру ли сегодня — это уж как угодно будет святым, — дерзко отвечала Тантра, хотя девчонке в рваном саване, которую через несколько часов ждет костер, трудно было хранить дерзость и достоинство.

— В колдовстве призналась, — пробормотал инквизитор, записывая, — а как насчет запугивания, насылания порчи и убийства?

— С каких это пор на костер одного колдовства не хватает? — издевательски спросила Тантра. — А запугивания… Как жить прикажете, господари мои, вдвоем на пару медяков в неделю? Несмотря на то что я ведьма, мной, видите ли, владеют еще и некоторые человеческие качества. Мне тоже изредка нужно поесть что-нибудь да наготу прикрыть… Что там, признаться нужно? Признаюсь, запугивала несчастных горожан своей жуткой колдовской силой. — Последние слова были произнесены с неприкрытой издевкой, как впрочем, и вся речь.

Судьи вскинули головы, тараща глаза на эту сумасшедшую, которая перед смертью нашла в себе силы насмехаться над теми, кто решает ее судьбу. Тантра получала от этого злобное удовольствие.

— А убийство, совершенное тобою прошлой ночью в темнице?

Тантра вытаращила глаза.

— Я… никого не убивала… — выдавила она.

— Принесите ей стул, пусть сядет и выслушает.

Стоящий сзади что-то пробормотал, и плетеный жесткий стул возник из небытия. Тантра с достоинством села, положила руки на колени и приготовилась слушать. Ее сердце стучало. Неужто даже в убийстве несчастного слепого обвинят ее?

— Позовите девушку, живущую в доме напротив таверны.

Вошла, озираясь, предавшая Тантру нищенка, специально для суда одевшаяся прилично. Ведьма зашипела от злобы, когда увидела ее самодовольное лицо, сейчас, правда, чуть перекошенное волнением.

— Что имеете сказать суду Инквизиции, такая-то стольких лет, жительница Мильгота?

И Тантра услышала, что, оказывается, несколько лет уже промышляет она колдовством, проклятиями, порчами и что однажды, пробравшись в кузницу, нищенка видела, как духи тьмы пляшут вокруг наковальни.

— Некромантия?.. — пошептались судьи.

— Да сами вы хоть в это верите? — гневно спросила Тантра, поднимаясь. Тотчас же жесткие руки усадили ее обратно.

Нищенка глядела прямо и насмешливо, и взгляд этот заставил Тантру затрястись от злобы и потерять самообладание.

— Ах ты!.. — Прежде чем чьи-то пахнущие золой руки зажали ей рот, из него успело вылиться немало бранных слов…

— Молчать! — гаркнул повелительно кто-то, и Тантра подчинилась, шипя от злости.

— Что еще имеете сказать суду, уважаемая?

— Тварь ты! — заорала Тантра, и вновь увесистая оплеуха заставила ее замолчать.

— Ненавижу таких, как ты, сумасшедших!

— Ха, сумасшедших! — Голос Тантры поднялся до высшей ноты издевки, злобы и отчаяния. — Что я сделала тебе в жизни? Мразь, тварь, ненавижу тебя… Да не закрывай мне рот своими грязными руками! — огрызнулась ведьма на стража.

— Прекратить! Обеим! — повелительно и холодно сказал некто, и будто невидимая сила вдавила Тантру в стул, и не было больше сил говорить, кричать…

Бывшую нищенку вывели вон, вместо нее в зал вошла какая-то женщина. Из глубин памяти к Тантре пришла тень той бабы, у которой она чуть не задушила кошку.

— Последний… пусть войдет, — сказал судья после того, как дверь за истеричной женщиной захлопнулась дверь.

Озираясь, вошел старик, хозяин таверны. При взгляде на его растерянное лицо, постаревшее лет на десять, на морщины и беспомощно-недоуменные глаза сердце Тантры пронзила ни с чем не сравнимая жалость.

— Что вы знаете об этой девушке, о Тантре Саут?

— У нас в Мильготе ее кличут ведьмой, — живо отозвался старик, — но лично я не склонен верить, народ наш уж больно на выдумки горазд. Она сирота, попала к нам много лет назад, и ее на воспитание взял старый кузнец, который живет ближе к лесу. У меня Тантра покупала еду для себя и для отца. Плохого ничего о ней сказать не могу, мрачная девчушка, но да это понятно — ее с детства шпыняли. Но я всегда относился к ней неплохо, да и мой сын… Вы ведь освободите его? Мальчик слеп с пяти лет, и даже если б были колдовские дела, не смог бы он принять в них участие.

— Мы хотели проучить вашего сына, подержать денек в темнице и освободить нынче утром, — холодно сказал инквизитор, — однако юноша был убит судимой ведьмой.

Дикий взгляд старика нашел Тантру.

— Не верьте ему! — воскликнула она. — Он боялся, что его сожгут, и предпочел легкую смерть — вены перерезал! Мы думали, что сожгут обоих, и он не хотел мучиться! Я не убивала его, клянусь!

Старик глянул в ее заплаканное лицо и коротко кивнул.

— Я верю тебе, — пробормотал он, развернулся и, не попрощавшись с судьями, вышел.

— Через пять минут тебе объявят твою участь.

Судьи ушли, и в зале повисло молчание. Тантра продрогла до костей, но об этом думала меньше всего. Ее голова была забита разными пустыми фразами, и леденело в груди…

«Значит, его не хотели сжечь… да, мы дураки, что подумали так… и за мою ошибку… хоть бы костер, а не кипящее масло… из-за меня все это…». — Сердце Тантры обливалось кровью при мысли, что это она повинна в смерти слепого. И мысль эта терзала ее, не отпуская ни на минуту. Страх за себя, боязнь боли тоже вносили свою лепту и беспощадно рвали ей душу.

Одна, две… пять минут наконец истекли, и судьи вошли. Один из них, самый старый, взял в руки желтый пергамент и стал громко читать. Тантра не помнила начало, она очнулась лишь при словах:

— …приговаривается к смертной казни через очищение духа…

«Смертельной казни через что? Очищение духа? Костер…». — Сердце Тантры заныло с удвоенной силой.

— Будьте вы все прокляты, — сказала Тантра перед казнью.

Ее, прикованную к двум столбам, которые несли два воина, повели босиком через весь город. Солнце уже закатилось, и последние его лучи догорали на земле.

С серых небес пошел снег — редкий и медленный. Горожане жались возле своих домов, дети прятались за материнские юбки. Должно быть, Тантра выглядела страшной ведьмой в рваном саване, болтающейся меж двух столбов и глядящей на мир с неприкрытой тоской.

— Неужто все? — ошеломленно прошептала она. — Неужто в последний раз я вижу небо, землю, снег? Разве все должно быть так перед смертью? Не верю… не могу поверить…

Рваные тучи заволокли небо. Звезды на нем уже тускло горели, гораздо ярче был свет факелов, что держат в руках стражи. Вот и костер… Как быстро девушка прошла к городской площади, а она-то надеялась оттянуть мгновение-другое жизни! Туман заволок слезящиеся глаза.

Ее вытащили на помост.

— Твои последние слова, ведьма, или, быть может, желание?

— Будьте вы все прокляты. — И Тантра, отвернувшись, взошла на костер.