Александр Сухов - Меж мирами скользящий

Пока ученик выполнял работу над ошибками, мастер Рене присел на одну из травяных кочек, извлек из кармана курительные принадлежности, плотно набил трубку смесью табака и особенных трав, известных одному ему, раскурив, жадно затянулся ароматным дымком и задержал дыхание, стараясь как можно полнее получить кайф от первой затяжки. Почувствовав легкое покалывание в висках, он выдохнул и тут же испытал прилив душевных сил. Мир вокруг стал вдруг ярче, краски насыщеннее, предметы более четкими, мысли в голове потекли плавным упорядоченным потоком.

— Прекрасно. А теперь, малыш, — обратился он к ученику, заметив, что тот вполне справился со своим заданием и молча дожидается его дальнейших указаний, — сделай из своего дракона… ну, например… корову. Пусть это будет не мгновенная трансформация, а плавное пошаговое перетекание. Ограничься двумя сотнями промежуточных переходов и зафиксируй каждый из них.

Мал едва заметно поморщился, когда наставник назвал его малышом — в свои двенадцать он считал себя уже вполне взрослым и самостоятельным человеком и не терпел разного рода сюсюканье и чрезмерную опеку, за что неоднократно отчитывал заботливую Орифину. Однако делать замечания мастеру Рене он не решался, поскольку глубоко уважал этого человека и был готов простить ему любую фамильярность. Впрочем, совсем скоро он уже позабыл обо всем кроме предстоящего задания и, зажмурив глаза, с головой погрузился в расчеты и вычисления, связанные с предстоящей трансформацией виртуального дракона в иллюзорную корову.

Через пару минут соответствующее заклинание было готово, и Мал чуть слышно принялся озвучивать полученную формулу. В результате от дракона отделилась первая его копия, еще мало отличимая от оригинала, затем вторая и так далее. Вскоре перед мастером и его учеником выстроилась ровная шеренга весьма забавных объемных изображений, последнее из которых было обыкновенной крестьянской пеструшкой с огромным выменем, маленькими рожками и откровенно недоумевающим взглядом, словно обиженная животина силилась найти отгадку на животрепещущий вопрос: «Что это такое со мной, гордым драконом, сотворили проклятые колдуны?»

Одного взгляда, брошенного мэтром Рене на конечный результат магических манипуляций ученика, было вполне достаточно, чтобы ввести его в состояние необузданного веселья. А когда он внимательно пробежал взглядом по всей шеренге, то разразился гомерическим хохотом, уронил в траву еще дымящуюся трубку и сам вслед за ней едва не грохнулся с травяной кочки. Особенно вдохновлял мэтра весьма забавный гибрид дракона и коровы, находящийся в самом центре шеренги промежуточных фигур.

Сам создатель шедевра в это время стоял и тупо переводил взгляд со своего творения на корчащегося в припадке необузданного веселья мастера магической пластики и ломал голову над тем, стоит ли ему обидеться или также весело расхохотаться.

Впрочем, окончательного решения мальчик так и не успел принять, изрядно повеселившийся мэтр Рене поднялся с земли, высморкался в платок, после чего обратился к нему со словами:

— Спасибо, дорогой друг, потешил. Теперь обрати внимание: вполне вероятно, именно так перерождался бы гордый дракон, согласно эволюционной теории развития живых существ, окажись он на вегетарианской диете. В этом случае ему было бы выгодно стать коровой. В то же время, согласно все той же теории, из коровы вполне мог бы получиться летающий монстр, случись буренкам одичать до состояния звероящера. Впрочем, все это лирика. Нас с тобой, как людей, обремененных художественным вкусом, интересует прежде всего эстетический аспект твоего творения. Только что ты, не особенно задумываясь, получил пару сотен промежуточных нечто, обладающих в той или иной степени признаками дракона и коровы, то есть существ, в реальной жизни не существующих. О чем же это свидетельствует, мой уважаемый коллега?

Мальчик, конечно же, любил, когда взрослые, а особенно преподаватели, относились к нему, как к равному, и называли «коллегой», «оппонентом», «другом», а лучше вместе с эпитетом «уважаемый» или, на худой конец, «дорогой». Однако с мастером Рене следовало держать ухо востро, поскольку никогда не знаешь наверняка: издевается тот над своим «уважаемым коллегой» или действительно желает услышать чужое мнение.

На всякий случай Мал внимательно посмотрел наставнику в его источающие искреннюю заинтересованность глазищи и только после этого рискнул открыть рот.

— Это говорит о нашей с вами способности к абстрактному мышлению, мастер Рене…

— Абсолютно верно, мой мальчик! — восторженно воскликнул учитель магопластики. — Это именно то, что я и хотел от тебя услышать. Способность к абстрактному мышлению, да еще вкупе с чувством юмора — вот то, что возвышает создание разумное над всеми прочими примитивными тварями. Остальные различия суть производные от этих двух. Хотя многие из наших коллег-магов с этим суждением вряд ли согласятся. С упорством книжных червей они примутся копаться в тонкостях современной физиологии, психологии, антропологии и прочих логий, приводить тысяча и одно определение разума и миллион признаков истинной разумности. Но уверяю тебя, Мал, если при виде гибрида дракона и коровы тебе не приспичило безудержно расхохотаться, значит, ты существо примитивное, неразумное, даже если твои благородные седины украшает почетная шапка…надцати академий. — Мастер Рене вновь громко рассмеялся и, обведя рукой окружающее пространство, продолжил рассуждать вслух: — Взгляни на это небо, на пылающий шар, дарящий живительное тепло всему живому, на змеящуюся между невысоких холмов и широких лугов реку, на дальний лес, который как бы уходит за горизонт, хотя никакого горизонта в истинном понимании этого слова не существует. Короче говоря, этот мир, так же, как твои дракон и корова, — некая относительно недолговечная иллюзия, созданная в меру таланта хозяина башни. Конечно же, Учитель способен создать и нечто большее, но его возможности все-таки весьма и весьма ограничены. Пожелай он, например, сотворить целую вселенную или хотя бы отдельную солнечную систему в замкнутом пространстве, размером в кубический парсек, у него ничего не получится. Впрочем, такое невозможно даже в том случае, если усилия всех сущих в Межмирье магов объединить в мощный эгрегор. Выдавить во вневременье полость, равную по своему объему хотя бы солнечной системе мира Аурениуса, мы не в состоянии…

— А зачем это нам, мастер? — Мал рискнул вставить свое веское слово в, казалось бы, отвлеченные рассуждения наставника. — Разве в нашем распоряжении нет необъятного Межмирья с его бесконечным количеством неосвоенных миров? Зачем нам «выдувать» во вневременье новые вселенные, когда их уже и так предостаточно?