Александр Сухов - Меж мирами скользящий

Чародей расплылся в широкой улыбке и в ответ на столь категоричное заявление заметил:

— Во-первых, хорошего много не бывает. Во-вторых, мы до сих пор не знаем, что такое Межмирье: множество отдельных вселенных или же все миры находятся в одном пространственно-временном континууме.

— Как это в одном континууме? — недоуменно спросил мальчик.

— А вот как: конечно, теория о множественности вселенных традиционна и признаваема большинством ученых, но никто не опроверг также версию о том, что все без исключения миры Межмирья принадлежат одной Вселенной, только удалены друг от друга на сотни тысяч или даже миллионы световых лет. Учитывая ограниченную скорость светового луча, мы никогда не сможем уста-новить пространственную связь друг с другом, а вот через вневременные каналы свободно преодолеваем столь невообразимые расстояния практически мгновенно. В пользу этой теории говорит тот факт, что мировые константы, а также параметры реликтового апейронного излучения во всех мирах Межмирья не отличаются друг от друга даже на миллионные доли процента. Но самое главное заключается не в этом — кое-кто из весьма продвинутых умов склонен считать Межмирье продуктом маготехнологической деятельности некой высокоразвитой цивилизации…

Мастер Рене посмотрел на разинувшего рот от удивления Мала и уже более спокойным голосом продолжил:

— Я всего лишь свободный художник, а не специалист пространственно-временной магии. Но даже мне, безнадежному дилетанту, понятно, что все в Межмирье как-то очень подходяще устроено: бесконечное изобилие апейрона, удобные транспортные сети… Тебе не кажется странным, что ни один из вневременных каналов не выводит путешественника на поверхность лишенных атмосферы спутников, газовых планет-гигантов или, хуже того, — звезд? Насколько мне известно, ни один скользящий из тех, что прокладывают пути во вневременье для всех прочих обитателей Ойкумены, не задохнулся в космическом вакууме, не сгорел в недрах какой-нибудь звезды, не превратился в сосульку, оказавшись на поверхности планетарного «шарика», покрытого жидким азотом. По какой-то неведомой нам причине они всегда попадают только в места, пригодные для жизни. А где, позволь спросить, те гипотетические миры, являющиеся прародиной всех разумных существ? Мы до сих пор не знаем, откуда вышли предки современных людей, эгейлов, фолдингов и всех прочих рас. Конечно, теория о некоей божественной сущности, создавшей бескрайнее Межмирье и в одночасье заселившей его тварями разумными и неразумными, звучит весьма заманчиво. Однако, если бы я был Господом Богом, то не стал бы отсыпать без меры от собственных щедрот, ибо бесконтрольный доступ к магии не есть абсолютное благо для разумных обитателей Ойкумены. Скажу тебе по секрету, мой друг, магия — наша основная беда, лишающая нас творческого потенциала во всех областях знаний, кроме самой магии, разумеется.

— Но, мастер Рене, разве может магия быть несчастьем? — обалдевший от сумбурных и, более того, ничем не подкрепленных тезисов своего учителя ученик наконец-то решился открыть рот. — Мы, маги, непрерывно расширяем область доступных разумным существам знаний, помогаем обыкновенным смертным, наблюдаем за миропорядком и делаем еще множество весьма полезных для общества вещей…

— Чушь, Мал, и полная ерунда! — громко воскликнул чародей. — Гильдия уже давно превратилась в элитный клуб для избранных. До безликой массы обыкновенных смертных нам, по большому счету, нет дела с тех пор, как деятельность магов была ограничена Священной Хартией. Впрочем, до этого счастливого момента они были лишь подопытными кроликами в наших безумных экспериментах и неисчерпаемым источником пополнения наших рядов. Если бы чародейский дар мог в полной мере передаваться от отца и матери к их детям, мы бы уже давно нашли способ вообще избавиться от обыкновенных смертных, а заодно и от всех прочих рас, как потенциальных конкурентов, с той же легкостью, с какой некогда уничтожили племя детей ночи — вампиров, а также генетических метаморфов — оборотней. Да, да, мой мальчик, согласишься ты со мной или нет, но я считаю магию одновременно и великим благом, и столь же великим злом, лишающим наше общество стимула к поступательному движению по пути прогресса, поскольку маги, передовой отряд нашей цивилизации, по большей части заняты не решением каких-то практических задач, а умозрительными построениями абстрактного свойства. Нет, я вовсе не против так называемой «чистой науки», но, по моему глубокому убеждению, помимо теоретиков должны существовать и практики, способные отыскать реальное применение даже для N-мерного полинома Маори или дифференциального уравнения Вьюла-Бинструфа. И если бы наши маги поменьше занимались политическими интригами и борьбой за власть, цены бы им не было. А так одни лишь пустые хлопоты да мышиная возня.

Мастер Рене горестно покачал головой, по всей вероятности кому-то в укор, после чего улыбнулся стоявшему перед ним мальчику отчего-то кривоватой улыбкой. Затем взмахнул рукой, и в непосредственной близости от его лица материализовалась массивная рама шириной метр и высотой чуть больше метра с заключенным в нее портретом молодой женщины. На первый взгляд ничего особенного: на темно-синем фоне богато одетая голубоглазая брюнетка с царственной осанкой.

— Ты только взгляни вот на это, Мал, — произнес он, отходя от продолжавшей пребывать в подвешенном состоянии картины. — Лет десять назад этот портрет мне подарил Учитель. Не знаю, откуда он его притащил, но художественного шедевра, подобного этому, мне раньше никогда не доводилось видеть. Имя художника — Тициан. Со слов Учителя, он умер лет четыреста назад, но если бы он был жив, я, признанный мэтр пластической магии, с радостью бросил бы все и пошел к нему в подмастерья, и почитал бы за счастье выполнять самую грязную работу, лишь бы дышать с ним одним воздухом и учиться, учиться и учиться настоящему мастерству.

Поначалу высокопарные речи мастера магопластики слегка обескуражили мальчика. Насколько было известно Малу, мэтр Рене действительно являлся признанным мастером своего дела, успевшим за свою в общем-то еще не очень долгую для чародея жизнь создать множество поистине гениальных творений. Достаточно вспомнить, что это именно он является автором знаменитейшей на всю Ойкумену инсталляции «Рождение Духа из Мирового Хаоса», и его возвеличивание какого-то никому не известного Тициана дурно попахивало откровенным кокетством и деланым самоуничижением. Но, хорошенько присмотревшись к живописному полотну, мальчик попросту обомлел. Он не мог и подумать, что с помощью в общем-то незатейливых художественных приемов, коими был написан представленный на его обозрение портрет, можно добиться такого впечатляющего эффекта воздействия на сознание и подсознание зрителя. Чем дольше он всматривался в изображенное на картине девичье лицо, тем все больше и больше ему казалось, что это и не картина вовсе, а дверь в некий реальный мир, стоит лишь протянуть руку, и пальцы его коснутся чудесной персиковой кожи ясноглазой прелестницы.