Дети немилости

Мерау завершил схему и резко выдохнул. Никаких перемен в самочувствии суперманипулятора не произошло, и со смутным удивлением он перевел глаза на молодого мага.

— Я остановил развитие болезни, — сказал тот совершенно спокойно. — Институт медицины обещает первую версию нового заклинания через месяц. Потерпите, господин Маджарт. Мы вас вытащим.

Инкелер Маджарт покачал бы головой, если бы мог. Принцесса обернулась на звук его хриплого глухого голоса.

— Не надейся, что ускользнешь, Оджер, — едва слышно проговорил он. — Я все равно не вернусь…

Он пытался пошутить, но забыл улыбнуться, и в первый миг Мерау оробел от суровых слов. Потом новый суперманипулятор басовито фыркнул.

— Я плотно сижу в вашем кресле, господин Маджарт, танком не вышибешь, — широко ухмыляясь, сообщил он. — Не сомневайтесь. Но я бешусь оттого, что какое-то белокровие сводит в могилу достойных людей.

Маджарт опустил веки.

— Расскажи мне, что происходит, Оджер.

— Господин Маджарт, вы уверены, что вам сейчас нужно об этом беспокоиться? Я вполне способен…

— Оджер, я еще жив, — вполголоса одернул тот. — Не превращай меня в бесполезное тело раньше времени. Что с нашими тенями в Рескидде?

Мерау пододвинул к кровати стул и сел, упершись руками в колени.

— Дела любопытны, — сказал он. — Теней убили.

— Кто? Обеих?

— Обеих одновременно. На такое способны только спецслужбы Рескидды, либо же Уарры.

— Теней могли раскрыть?

— Это неизвестно.

— Аудиенции…

— Не назначали и не могли назначить, — Оджер насупился. — Если позволите высказаться, господин Маджарт, я все же думаю, что с нашей стороны неестественно было писать официальные письма по такому ничтожному поводу. Впрочем, канцелярии царицы и Младшей Матери отреагировали на них вполне предсказуемым образом — отправили в корзину для бумаг.

— Это могло быть таким же притворством…

— Не могло, — помотал головой Мерау. — Царица находилась в деловой поездке, а Ее Святейшество — в религиозном затворничестве. Даже если бы они решили посмотреть нашим птенчикам в глаза, то отложили бы это дело на пару недель. И — в любом случае — я не вижу причины, по которой рескидди нужно было устранять наших людей силой.

— Да… — пробормотал Маджарт, — да… а что с подлинниками?

— Девчонка подхватила южную лихорадку. Мы надеялись, что она умрет, но бесы ее сберегли. Какой-то сумасшедший выволок ее из трущоб и отнес в храмовую больницу. Маг долго шатался без дела, потом пропал из виду.

— Пропал?

— Как слизнули. Вероятней всего, бандиты. Выпотрошили и сбросили в канал.

— Это неважно… — едва слышно прошептал Маджарт.

Голос его звучал все тише, но по чертам малоподвижного лица Оджер читал, что мысль суперманипулятора работает и это напряжение приятно больному — настолько, что он забывает о своем бессилии. Мерау всегда был высокого мнения о предшественнике, но в эти минуты, наблюдая, как он держится — беспомощный, за полшага до смерти, — уважал его глубоко, как никогда. Он окончательно утвердился в мысли принять господина Маджарта за образец мужчины и мага. Учитывая невероятное самомнение Оджера, это дорогого стоило.

— Маг неважен, — повторил суперманипулятор. — Все равно никто не заменит Каэтана… девчонка жива, это плохо.

— Ее можно убить, — предложил Мерау.

— Нельзя. Что с Атергеро?

Мерау вскинулся: золотоволосая принцесса поднялась с кресла и шагнула к изножию постели. Мундир сидел на ней как влитой, и в военной форме мужская широкоплечая фигура Лиринии не казалась уродливой. Принцесса-полковник выглядела суровой и грозной. Молодой маг на всякий случай встал со стула.

— Он вполне послушен, — сказала Лириния. — Однако контроль все еще стоит мне большого напряжения сил. Присутствие Тайви или Эмерии необходимо. В бою все это может обернуться печально. Если желаете знать мое мнение, я предпочла бы, как и прежде, доверять моей авиации.

— Понимаю, — сказал Маджарт. — Разрешите прямой вопрос, принцесса.

Лириния сдвинула брови, но все же процедила:

— Разрешаю.

— Дракон.

— Что? — сухо спросила Лириния после довольно длительной паузы.

На месте суперманипулятора Мерау бы устрашился ее взгляда; но господин Маджарт смотрел в лицо смерти, и прочие суровые дамы его уже не пугали.

— Вы смогли бы… в случае прямого столкновения… захватить контроль над Цай-Цей?

Лириния помолчала. Бледные глаза ее совершенно побелели, на скулах играли желваки.

— Мои отношения с Цай-Цей не являются частью стратегии, — наконец, проговорила она безликим голосом. — Как военной, так и государственной. Я желаю, чтобы так оно и оставалось.

— Принцесса, — сказал Маджарт. — Простите старика. Я скоро умру. Но вы понимаете, что… если конфликт будет иметь место… никакая сила не сравнится с Цай-Цей по результативности удара… в особенности по территории Уарры.

Лириния покачала головой.

— Быстрый аншлюс Сердцевинной Уарры, — сказала она и полумечтательно-полунасмешливо скривила губы. — Господин Маджарт, вам ли не понимать, что это невозможно. Ни силами регулярной армии, ни силами демонов. Там стоит Башня Бездны — а Башня Выси пуста.

— Уже нет.

Принцесса резко, как хищное животное, обернулась к Мерау. Даже к суперманипулятору на миг возвратились силы — старик приподнялся, воспаленные глаза его расширились.

— Что?

…Благоуханный сад за окном, казалось, потерял безмятежность: ветер усилился, растрепав отягощенные цветами ветви, по лику солнца проплыло облако. Принцесса Лириния стояла, заложив руки за спину, высокая и прямая. Суперманипулятор Маджарт смотрел в потолок напряженным взглядом, он будто бы неким образом видел происходящее в Башне; губы его едва заметно шевелились, пальцы стискивали простыню.

— Ассамблея уже совершенно удостоверилась, — говорил Мерау, шумно сопя и нервозно хватаясь ладонями за расставленные колени. — Ошибки быть не может. Аккумулятор ожил. Мы все еще не можем точно определить дислокацию Башни, но не по той причине, что раньше. Раньше ее излучение было слишком слабым, теперь оно невероятно мощное и плотное. В аньярских лабораториях сгорела половина аппаратуры.

— Аньяр, — прошептал Маджарт.

— А ведь это самая граница области сплошного покрытия, — подтвердил Оджер непроизнесенные предшественником слова. — Ближе должно быть еще мощней.

— Так значит, Каэтан вернулся, — едва слышно, ни на кого не глядя, проговорил Маджарт. — Вот как… Это произошло при моей жизни. Его не было почти тысячу лет. Тысяча лет — это много. Очень много…

Счастливое изумление озарило лицо больного. Мерау усмехнулся с долей смущения, черты Лиринии потеплели.

— Как жаль, что я уже не смогу его увидать, — продолжал старик. — Мне бы хотелось.