Андрей Астахов - Воин из-за круга

– Красная мишень, – посоветовал Лардан. – Целься в нижний срез.

Ратислав натянул лук, плавно и с радостью от того, как же слушается его оружие. Лук будто стал продолжением его левой руки, стрела – правой. Выдохнув воздух, он спустил тетиву.

– Отлично, – услышал он голос Хейдина. – Прямо в цель.

– Зеленая мишень, – скомандовал мастер. Зеленая мишень была вдвое меньше красной.

Но Ратислав попал. Лардан одобрительно покачал головой.

– Теперь черная, – велел он.

Черная мишень на дальнем столбе тира казалась небольшим пятнышком. Ратислав собрался и пустил стрелу. На этот раз стрела попала под мишень, на расстоянии ладони от цели.

– Ты хороший лучник, парень, – сказал ему Лардан. – И лук этот достоин тебя.

– Сколько он стоит?

– Шестьсот шестьдесят галарнов. Вам отдам за шестьсот пятьдесят. В придачу получите тридцать стрел в колчане, десять тетив, водоотталкивающую мазь, перчатку и щиток на левую руку. Думаю, цена божеская. Второго такого лука в Лаэде нет.

– Откуда у нас такие деньги? – шепнул Ратислав на ухо ортландцу.

– У нас есть деньги, – шепотом ответил Хейдин и громко добавил: – Мы покупаем лук.

– Прости меня, витязь, но я не продаю в долг. Мне нужны наличные.

– Я и плачу наличными, – Хейдин достал из кошеля на поясе небольшой мешочек, а из него – сверкающий кристалл в форме вытянутого ромба величиной с половину указательного пальца руки. – Оценишь сам, или мне пойти к ювелирам?

– Сила Единого! – Оружейник с трепетом принял камень, посмотрел его на свет. – Впервые вижу алмаз такой величины и такой огранки! Да ему цены нет!

– Лучше скажи, какова твоя цена за камень.

– Пять тысяч галарнов дал бы не торгуясь. Откуда он у тебя?

– Это мой трофей. Считай, что алмаз твой. У нас осталось четыре тысячи триста сорок галарнов. Пойдем посмотрим, что еще есть в твоем арсенале…

Они покинули дом оружейника через час, тяжело нагруженные драгоценными покупками. Кроме лука они купили у оружейника кованый шишак из виллехенской стали и отличную кольчугу для Ратислава, две искусно сделанные бриганты, два обоюдоострых кинжала и еще один лук – разборный, из красного дерева и роговых пластин, отделанный перламутром. Хейдин взял его в качестве подарка, если сиды все-таки пропустят их в свои владения. Кроме всего этого, оружейник сам предложил Хейдину купить очень редкую вещь – зрительную трубку, оснащенную двумя хрустальными стеклами. В нее, сказал Лардан, можно увидеть лицо человека за три лиги.

– Пригодится, – решил Хейдин, и сделка состоялась.

– Дядя Хейдин, откуда у тебя такой адамант-камень? – спросил Ратислав, когда они, вернувшись в гостиницу, где оставили своих коней, занялись приготовлениями к отъезду.

– Помнишь, Зарята говорил про наконечник стрелы, который он вытащил из своего брюха? Фурион изготовил для своих големов стрелы с алмазными наконечниками, только они могли пробить чешую Заряты. Его мы и поменяли сегодня на оружие.

– Как ты думаешь, мастер нас не надул?

– Конечно, надул. На тысячу галарнов, самое малое. Но нам этот алмаз был ни к чему, а вот оружие было необходимо. Теперь оно у нас есть. Нас ждет слишком много испытаний впереди, чтобы думать о деньгах и о честности ремесленников. Главное, что лук хороший. Я видел, как ты тащил стрелу из мишени. Глубоко засела?

– Глубоко, ой глубоко! Едва вытащил.

– Значит, мы не зря приехали в Феннгару, – подытожил Хейдин и пошел седлать коней, оставив Ратислава восторгаться купленным оружием.

Подросток был худенький и хрупкий; он восторженными глазами наблюдал за Руменикой из-за двери сарая, и девушку это почему-то забавляло. Поэтому она и продолжала стоять у колодца, хотя пришла сюда только затем, чтобы набрать ведро воды для Габара.

– Эй, иди сюда! – позвала она.

Подросток, поняв, что его увидели, сначала спрятался дальше за дверь, но потом осмелел, вытянул шею и улыбнулся.

– Вы меня, да? – спросил он.

– Тебя, – Руменика ласково улыбнулась. – Есть хочешь?

– Ага, – мальчик вышел из-за двери. Руменика почувствовала, что сердце у нее защемило; мальчик был одет очень плохо – штаны рваные, куртка явно с чужого плеча, башмаки обмотаны веревками, чтобы не отвалилась подошва. Глаза на исхудавшем лице кажутся огромными. Руменика протянула ему руку.

– Тебя как зовут? – спросила она.

– Данлен.

– Ты здесь живешь? В этой деревне?

– Ага.

– Зачем ты за мной наблюдал?

– Потому что ты очень красивая. Я сколь живу, у нас в деревне таких красивых тетенек и не видал ни разу. Ты, наверное, принцесса из сказки, да?

– Нет, Данлен, я не принцесса. Я простая девушка. А родители твои кто?

– Они мертвецы.

– То есть как? – похолодела Руменика.

– Так и есть, – парень шмыгнул носом, рукавом вытер сопли. – Померли они прошлой осенью прям под Праздник Равноденствия. Болели шибко. Я тоже болел, но поправился.

– Так ты сирота?

– Ага.

– А где живешь?

– У дяди с тетей живу. – Паренек помолчал. – Они вообще-то хорошие, только жадные малость. Не любят, когда я есть прошу. Как начну есть просить, дядька сразу кричит и ногами топает. А тетка всегда сидит за столом насупротив меня и смотрит, как я ем. Заставляет меня, чтобы я тарелку дочиста вылизывал.

– А кормят тебя хорошо? – нахмурилась Руменика.

– А это когда как, – простодушно сказал подросток. – Коли работы много, то похлебку с хлебом дают, иной раз и мяса в миску покладут кусочек махонький. А коли работы нет, то просто хлеба дают, кашу из овса или еще чего.

– А здесь ты что делаешь?

– А мне хозяинова жена, тетя Габия, маленько поесть дает. Чего есть у нее, то и даст. Когда хлеб, когда суп, когда яблоко или персик. Только дяде с тетей моим не говорите, а то они потом меня бранить будут, что я их перед людями позорю! Не скажете, тетенька?

– Не скажу, Данлен. Пойдем со мной.

Хозяин нисколько не удивился тому, что Руменика заказала для мальчика обед – он сам очень хорошо знал Данлена. Руменика сидела и, подперев щеку рукой, наблюдала, как Данлен уписывает овощное рагу, яичницу и белый хлеб. Ей внезапно пришла в голову мысль, что этот настрадавшийся худенький мальчик немногим младше ее, самое большее года на четыре. И он зовет ее тетенькой. Потому что она хорошо одета и лицо ее не обезображено голодом и лишениями, хотя еще несколько месяцев назад ее жизнь была похожа на жизнь этого мальчика. Правильно сказал тот жрец, Гармен ди Браст – Единый в самом деле ее за что-то любит. За что? Чем она лучше этого бедного ребенка? За что Единый подарил ей такое высокое рождение и таких преданных и бесстрашных друзей – Акуна, Хейдина, Ратислава? Появление Липки прервало ее размышления.

Увидев еще одну знатную даму, Данлен вскочил с лавки и поклонился. Но Руменика велела ему сесть и продолжать обед. Липка выглядела встревоженной, и Руменика понимала, почему.