Карен Монинг - Лихорадка грез

В’лейн стрельнул в сторону книжного магазина превосходно скопированным недовольным взглядом, затем его руки обхватили меня, и мы исчезли.

Вновь мы появились уже высоко в темном ночном небе.

Он держал меня за руку.

Я совершила ужасную ошибку, взглянув на мгновение вниз. И снова устремила взгляд вверх. Под ногами ничего не было. Только мгла.

Почему я не падаю?

Как только я об этом подумала, я тут же начала падать. Я рванулась к В’лейну, обхватив его руками и ногами и вцепившись в него изо всех сил.

Он тут же прижал меня к груди.

– Мне давно следовало это сделать, МакКайла, – промурлыкал он, – Расслабься. Я не позволю тебе упасть. Посмотри вниз.

– И не собираюсь, – я не знала, на какой высоте мы находимся, но было холодно. Я зажмурила глаза. – Мы что, висим в небе? Прямо в воздухе? – это страшно нервировало меня. Я была совершенно уверена: мы созданы с ногами, потому что предполагалось , что мы будем ходить по поверхности планеты. Ключевое слово здесь – «поверхность» – не выше и не ниже ее.

– Ты чувствовала бы себя в большей безопасности в одном из этих средств передвижения, которые часто падают вниз?

– Не так уж часто.

– Все, что требуется, чтобы покончить со смертной жизнью – это одно такое падение, но, несмотря на это, вы готовы рисковать. Люди нелогичны и глупы.

– Этот нелогичный, глупый человек хочет стоять ногами на земле.

– У меня есть подарок для тебя, МакКайла. Я… как же это называется… – он замолк, и меня сильно удивила дразнящая нота в его голосе. – А, вспомнил, – сказал он беспечно. – Трудился. Я работал, чтобы сделать тебе этот подарок. Для этого я не просто взмахнул своей волшебной палочкой.

Он поддразнивал меня. Я не была уверена, что меня больше приводит в замешательство: парение в ночном небе или выслушивание поддразниваний В’лейна. ГМ заявил, что он изменился благодаря воздействию людей. Изменился ли В’лейн?

– Это лучший способ представить мой подарок.

– Я уже смотрела вниз, как только мы сюда попали. Много темного пространства. Думаю, я видела звезды.

– Звезды выше нас. Посмотри снова, – его тон ясно говорил, что он собирается держать нас здесь всю ночь, если я не сделаю то, о чем он просит.

Вздохнув, я открыла глаза, бросила быстрый трусливый взгляд вниз и снова зажмурилась. Затем вдруг поняла, что я только что увидела, и мои глаза вновь открылись. Мы были в нескольких тысячах футах над землей и далеко внизу сверкали городские огни.

Городские огни! Мы находились над искрящейся аурой, которая не могла быть ничем иным, как обширной территорией, относящейся к большому городу.

– Я думала, что электричества нигде нет! – воскликнула я.

– Я поработал с другими Видимыми над тем, чтобы восстановить его, – сказал он с гордостью.

– Где мы?

– Под нами твоя Атланта. На побережье – огни Саванны, – он сделал паузу. – А там – Эшфорд. Я говорил тебе, что буду оберегать твоих родителей. Когда Бэрронс спас тебя, опередив меня буквально на несколько минут, я сосредоточил все свои усилия на спасении тех, кто был для тебя наиболее дорог. Бэрронс же ни разу не уделил им своего внимания. Темные Зоны, которые поглотили города поблизости от твоей родины, грозя распространиться дальше, были уничтожены. Подача электроэнергии восстановлена. Как раз сейчас люди учатся защищать себя. Мой подарок тебе – это возвращение твоей Джорджии.

Я посмотрела вниз на огни, затем – на него.

– Ты можешь сделать это для всего мира?

– Большая часть нашего могущества происходит из способности управлять измерениями за пределами вашего, но структура человеческого измерения… вязкая, густая; законы вашей физики не такие… гибкие, как наши. Это преобразование потребовало много времени, взаимодействия с другими Видимыми и многими людьми.

Что на языке В’лейна означало – нет. Он сделал это для меня и больше не будет этого делать.

– Твои родители в безопасности. Тебе не хотелось бы повидаться с ними?

Я с трудом сглотнула внезапно подступивший к горлу комок. Там внизу были мама и папа. Один из этих сверкающих огней подо мной, всего лишь одно перемещение. Они всегда были на расстоянии одного перемещения, но почему-то в Дублине, когда нас разделяли четыре тысячи миль, было проще не думать об этом, чтобы не искушать себя. Для того чтобы не причинять им боль, не волновать, не подставлять под удар их жизни, я запру свои мысли о маме и папе под замок, вместе со всеми другими запретными мыслями. Не сделала ли то же самое Алина по отношению к нам?

У меня перехватило дыхание. Я не должна. Я знала, что лучше.

– Перенеси меня на улицу за баром «Кирпичный завод», – сказала я. – Оттуда я пройдусь пешком.

Я была здесь и не могла устоять. Я хотела снова увидеть мой мир. Хотела пройтись по обсаженным дубами и магнолиями улицам моего родного города. Хотела постоять у своего дома и отыскать взглядом окно моей спальни. Хотела понять, смогу ли я обнаружить на этих улицах след девушки, которой когда-то я была, или ее полностью поглотило темное эльфийское наваждение. Я не хотела рисковать быть обнаруженной, поэтому мне следовало бы оставаться в тени, но в этом в последнее время я преуспела.

Я легко коснулась земли, мои ботинки встали на тротуар.

Бар «Кирпичный завод» располагался на большом участке, втиснутом между двумя постройками середины XIX столетия. Свет горел и внутри, и снаружи. Ничего не изменилось. Я ускорила шаг и заглянула в окно.

О, как я ошибалась! Изменилось все. Внутри были полицейские Эшфорда, пожарные, мэр и приблизительно сотня горожан, и мне не требовалось распахивать окно, чтобы понять, что они обсуждают план действий. Стены обрушились, и весь мир сейчас знал об этом. Если бы выходили национальные газеты, заголовки кричали бы только об этом. Эльфы стали видимыми для всех, и здесь простые люди делали все, что в их силах, чтобы защитить самих себя. Мне хотелось войти внутрь и помочь. Обучить. Вооружить и защитить.

– Твое место и предназначение не здесь, МакКайла.

Я заставила себя отвернуться и исчезла, словно вор в ночи.

Для января в Эшфорде было тепло, но это не было таким уж необычным. Рождественские праздники могли сопровождаться снежными буранами. А, бывало, я проводила их в шортах и в футболке. Сегодня ночью на мне были джинсы и темная футболка.

Я шла и с жадностью вдыхала окружающий воздух. В это время года еще ничего не цвело, но, клянусь, на Глубоком Юге всегда пахнет магнолиями, дикими азалиями, сладким чаем и жареной курицей, которую где-то готовят. Через месяц по всему городу зацветут анютины глазки – Эшфорд был без ума от анютиных глазок – за которыми последуют нарциссы и тюльпаны.

Я была дома. Я улыбнулась.