Золотая свирель

Впору пожалеть, что он вытащил меня из мертвого озера. И не потому, что кто-то должен ухаживать за спящим мантикором. Мантикор, в общем, и без меня не пропадет.

А вот Ирис... Ирис... О нем лучше совсем не думать. "Почему ты называешь меня Лессандир? Меня зовут Леста." - "Ты наполняешь свое имя, как вода наполняет кувшин. И изнутри твое имя выглядит иначе, чем снаружи. Тот, кого ты допускаешь внутрь себя, может увидеть твое имя изнутри. Изнутри оно звучит как Лессандир."

"Лесс" - называет меня Амаргин. Он-то почем знает, как я выгляжу с изнанки? Я не допускала его внутрь... или он залез без спросу? Не залез - он и не заметил моих замков и запоров - он просто походя заглянул, увидел, зевнул, прикрывшись ладошкой, и дальше пошел. И обижаться тут нечего.

- Лесс, - сказал Амаргин, облизывая ложку, - как ты насчет того, чтобы прогуляться по бережку? Пойдем, руки - ноги разомнешь. К тому же, я хочу тебе показать кое-что забавное.

- Поедем на лодке?

- Тебе лениво пройти пару миль пешком?

- Мне лениво оказаться без лодки перед двумя фарлонгами воды, когда ты вдруг вспомнишь про неотложные дела в самый неподходящий момент.

- В твоей лодке нет весел.

Я закусила губу. Весел нет, это верно. Кукушонок держал весла в сарае, он как раз пошел за ними, когда я отвязала лодку. Течение аккуратно снесло меня вниз, но до города теперь не добраться. Я все-таки была дура и балда. Не так надо было действовать, не так... Сама себя перехитрила.

- Что ж... пойдем пешком. Только обещай, что поможешь мне вернуться обратно. Я досыта наплавалась сегодня утром... то есть четыре дня назад.

Амаргин усмехнулся, покачал головой:

- Зря ты боишься воды. - Я мгновенно нахохлилась. Что он понимает в страхах! - Вода не сделала тебе ничего плохого.

- Я боюсь. Я... я тонула. Теперь уже два раза. Амаргин, ты знаешь что это такое, когда вода врывается в легкие?

Они словно из снега сделаны, легкие - они тают, когда их заливает вода.

- Ты лелеешь собственный страх, как ребенок лелеет куклу. А кукла - это муляж, подобие. Скорлупка, в ней нет души. Она ничто, - он щелкнул пальцами, - пустота.

Маг подобрал свой балахон и поднялся, по-стариковски растирая поясницу.

- Но ты также знаешь, Лесс, что куклы могут быть опасны. Любая пустота жаждет воплотиться. Хочешь породить какого-нибудь монстра собственным страхом?

Я стиснула зубы. Сейчас опять начнется: "если тебе трудно, то сразу откажись, не морочь голову ни мне, ни себе".

- Я справлюсь, - сказала я.

Амаргин приподнял брови.

- Вот и чудненько. Обувайся, и пойдем.

Я отвлеклась на поиски туфель и опять прозевала, как Амаргин открыл скалу. Золотой луч выстрелил из западной стены и разделил пещеру на две неравные части. Сразу стало понятно, насколько темно в моем гроте.

Амаргину не было нужды играть на свирели или говорить заклинания. Он дожидался меня в проеме скалы, словно стоял в проеме шатра, небрежно придерживая закрывающие вход полы. Камень собрался складками под его рукой, будто толстое сукно. Я прошла мимо - и тяжелый занавес неслышно сомкнулся за нашими спинами.

- Вечереет, - сказал Амаргин весело. - Самое время.

Снаружи блаженствовало тепло. Жара уже спала, но море и небо ослепительно сверкали. От избытка света заболели глаза.

Мы спустились по едва заметной тропинке, огибающей Стеклянную Башню с севера. Чуть дальше, в узкой щели, под защитой скальных нагромождений, я спрятала кукушоночью лодку, но Амаргин был прав - без весел она мало на что годилась. Мы остановились у россыпи гранитных глыб, наполовину погруженных в воду. Маг, подобрав длинную одежду, перешагнул с берега на качающийся обломок скалы.

- Показываю еще раз. - Амаргин протянул мне руку и помог перебраться к себе. - Видишь камни над водой?

Я ясно видела цепочку валунов, тянущихся от нашего качающегося обломка до самого берега. Удобно. Ног не замочишь.

- Очень впечатляет. Только ты плутуешь, Амаргин, - буркнула я. - Сейчас их гораздо больше, чем обычно, и они появляются только когда ты рядом.

- Хм? Они всегда тут, смешная ты девчонка. Во время отлива их больше, во время прилива - меньше, но по ним всегда можно добраться до берега. Не думаешь же ты, что они выпрыгивают из воды по моему велению и подставляют свои спины, чтобы мы могли пройти посуху?

Снисходительная улыбка. Вымученно улыбаюсь в ответ. Какая мне польза от твоих философствований, Амаргин? Я хочу нормально, без приключений, уходить с острова и возвращаться на него в любое время. Тоже мне, показал чудесный тайный путь. Доверил знание великих волшебников древности.

- Запомни, Лесс - реальность не приспосабливается под тебя. Только ты можешь приспособиться под нее. Реальность не изменяется - изменяешься ты.

-Угу, - сказала я.

Он смерил меня скептическим взглядом. Почесал переносицу.

- И чего я с тобой вожусь? Ладно, пойдем.

Глава 3

Страж кладбища

Городское кладбище располагалось на склоне холма, за крепостной стеной. У ворот, на пороге своей будки, сидел старенький сторож, а рядом с ним, на земле, на расстеленной тряпице лежали куски пирога, вареные яйца, пара луковиц, яблоки и четвертинка сыра. Амаргин добыл из недр балахона оплетенный лозой кувшинчик, выставил его на тряпицу.

- Помяни моих мертвых, добрый человек.

Старик улыбнулся, покивал, сморщив коричневое лицо. Нагнулся, покряхтывая, и посудинка словно бы сама собой спряталась за порог, с глаз долой. Скрюченная стариковская лапка подобрала с тряпицы яблоко:

- И ты помяни моих мертвых, северянин.

- Мертвые живы нашей памятью, добрый человек, - маг подбросил и поймал яблоко, потом повернулся ко мне и сказал тихонько: - Но на самом деле мертвых не существует.

- Как так? - удивилась я, догоняя широко шагавшего мага.

- Оп! - он опять подбросил яблоко, - Мертвое тело - всего лишь земля. А душа не умирает.

- А... - разочаровалась я, - ты об этом...

Периметр ограды обрамляли высокие вязы - темные и торжественные на фоне закатного неба. Солнце уже нырнуло за большой скалистый холм на северной стороне портовой бухты, кладбище и нижнюю часть города накрыла тень.

За воротами, на ровной площадке громоздилась церковь, приземистая, суровая, из серо-розового местного камня. К ней вела мощеная дорожка, а по сторонам ее росли кусты шиповника, в брызгах коралловых ягод. Дальше, направо и налево, тянулась выкошенная лужайка. Ее украшали несколько плодовых деревьев.

- Это кладбище? - удивилась я. - Больше похоже на сад. Где же тут могилы?

- За церковью. Это новая территория, здесь нет ничего любопытного. А нам надо вон туда, - Амаргин указал подбородком на темные заросли противоположного склона. - На ту сторону, через Мележку.

За церковью склон понижался. Дорожка, огибавшая церковь, разделилась на множество тропинок, вьющихся между рядами аккуратных склепов и могил. Среди темной зелени тут и там мерцали огоньки. На могилах сияли лампадки, горели свечи или просто плошки с маслом. У огня сидели люди - в одиночку, по двое-трое, а то и целыми семьями. Обрывки разговора, позвякивание посуды, порой приглушенное пение или детское хныканье, перемешанные с шумом листвы, плели музыку печального праздника. Склоненные лица, хлеб в руках, трепет маленького пламени. Сладковатый запах вина и ладана. "...грибочки в сметане, покойница очень любила...", "...Шанечка, не спи, не спи, малая...", "... деда, а мама нас видит?" Хотелось остановиться, слушать и смотреть, и наслаждаться этим странным томительным уютом.