Евгений Малинин - Драконья ненависть, или Дело врачей

Но Фрик, казалось, и не ожидал от меня ответа. Медленно повернувшись, он снова зашагал по обочине дороги, помахивая руками перед своим лицом и что-то едва слышно приговаривая.

«Ну вот, теперь он начал говорить сам с собой!» – недовольно подумал я и попробовал отвлечь его от этого «разговора»:

– Слушай, Фрик, если ты такой начитанный, объясни мне одну непонятную вещь. Вольный кхмет Смига, показывая мне свои… э-э-э… реликвии, говорил про какой-то палец Спасителя по имени… э-э-э… вар Корта. Ну, будто бы этот палец своим пальцем замочил какого-то тролля. Так вот, что это за палец?

Шут немного умерил свой шаг, покосился на меня, словно хотел проверить, не разыгрываю ли я его, а затем прошепелявил:

– У Спасителя Высокого данства, высшего дана Кара Третьего Варвара было двенадцать главных советников, которых он сам называл пальцами. Так вот, вар Корта был первым из них. И действительно есть легенда, что вар Корта стал первым пальцем Спасителя после того, как убил вождя горных троллей Утля, напавшего на высшего дана…Убил, проткнув ему брюхо пальцем и удерживая до восхода солнца.

– Какая интересная история! – Довольно воскликнул я, – Судя по тому, что показал мне Смига, палец этого… э-э-э… первого пальца действительно мог проткнуть троллю брюхо.

Фрик, между тем снова прибавил шагу и ушел шагов на пять вперед.

Подняв глаза, я огляделся и вдруг понял, что этот длинный день наконец-то начал клониться к вечеру. Солнце уже опустилось за горизонт, и сумерки легли на окружавшие дорогу кусты, съедая их тени, растворяя четкий росчерк ветвей и листьев. А вот серая лента дороги неожиданно стала светлее, словно некий призрачный зыбкий отсвет лег на дорожную пыль, заставляя ее светиться! Мы как раз двигались вверх по склону довольно высокого холма, так что казалось, будто светлый, чуть переливающийся поток мелкой воды поднимается все выше и выше, к темному, еще лишенному звезд небу и… обрывается в нем. Именно так, по моему мнению, должен был бы выглядеть… край земли!

– За холмом, на опушке рощи должен быть старый постоялый двор… – раздался вдруг негромкий и совершенно отчетливый голос Фрика, – там мы сможем получить ужин и переночевать…

– Надеюсь, на этот раз ты составишь мне компанию, – поинтересовался я.

– Да, я тоже собирался ночевать на этом постоялом дворе, но… Мне кажется, не стоит показывать хозяину двора и его… постояльцам, что мы путешествуем вместе…

– Это еще почему?! – Удивился я, и насмешливо добавил, – ты считаешь, что мое общество как-то дискредитирует будущего классика?!

Тон, которым был задан этот вопрос, не понравился мне самому, однако Фрик ответил совершенно спокойно, без намека на страх:

– Ваша милость путешествует без своего обычного сопровождения, а места здесь не слишком спокойные… Местные жители, знаете ли, всегда очень хорошо ладили с нечистью, так что многим из них не по нраву ваша… борьба. Если они узнают, что я вас сопровождаю, мне может не поздоровится.

– Ты думаешь, я не смогу, если понадобиться, защитить тебя?! – Весьма высокомерным тоном поинтересовался я.

Фрик несколько секунд молчал, а потом запел своим непередаваемым голоском:

Последняя строка в исполнении этого хриплого, заикающегося, слегка гнусавого и пришепетывающего фальцета звучала настолько залихватски, что я невольно улыбнулся. А Фрик продолжал свою песенку:

– Да-а-а, теперь я понимаю за что ты получил по башке от дана Когга и был изгнан из замка! – Усмехнулся я, когда гнусавый голосок смолк. Но ответа от маленького шута не последовало. Я вгляделся в сгущающиеся сумерки и понял, что Фрик снова исчез, во всяком случае, рядом со мной его не было.

Пурпурная Дымка как раз перевалила через вершину холма, и с другой его стороны, почти у самого подножья, я увидел несколько тусклых огоньков. Именно к ним направила свою неторопливую рысь моя умная лошадка, а я, помятуя о предупреждении своего провожатого, на всякий случай произнес заклинания «Истинного Зрения» и «Истинного Слуха».

Постоялый двор, о котором говорил Фрик, представлял из себя довольно большой и очень старый одноэтажный дом в окружении нескольких совсем крошечных хаток, покосившихся сараев, сарайчиков и сараюшек. Вся эта масса несуразных построек была когда-то обнесена общим забором, но теперь от него осталось только несколько покосившихся, полусгнивших столбов, да воротная арка, лишенная самих ворот. Правда, на этих столбах, арке и нескольких высоченных соснах, торчавших в разных местах двора, гроздьями висели бледно-желтые магические плети заклинаний… Странных, древних, нечеловеческих заклинаний, свернувших Силу в совершенно невероятные, запутанные жгуты.

Я, осторожно объезжая средоточия чужой магии, провел Пурпурную Дымку к самому большому строению постоялого двора и у крыльца спрыгнул на землю. И в то же мгновение услышал, как в доме звонко звякнул колокольчик. Подходя к крыльцу, я услышал торопливое шарканье за дверью, кто-то явно спешил мне навстречу. Едва моя нога коснулась первой ступеньки крыльца, как дверь распахнулась, и в слабо освещенном проеме показалась здоровенная мужская фигура в широченных штанах и свободно распахнутой куртке, а из-за спины этой фигуры полыхнуло магией!

– Ну, кого это к нам принесло на ночь глядя?! – гаркнул басом стоявший в дверях гигант, вглядываясь в сумерки двора.

Я грохнул обутой в железный сапог ногой в ступеньку крыльца и гаркнул в ответ:

– Ты, тварь ползающая, как встречаешь сияющего дана Высокого данства?! Или давно не видел свежего пепелища?! Так я тебя на ближнее дерево устрою, чтобы ты хорошенько разглядел, как будет гореть твой гадюшник!!!

Фигура мгновенно как-то ужалась, уменьшилась в размерах, а затем раздался чуть подрагивающий сипловатый голос:

– Прости, господин, я со света не разглядел, кто стоит у крыльца!.. Что будет угодно господину сияющему дану?..