Евгений Малинин - Драконья ненависть, или Дело врачей

– Бабушка Грета сумела многому меня научить…

– Что с ним?! – Шепотом спросил я.

– У него какое-то большое горе… – так же шепотом ответила Мара, – какая-то огромная потеря. И он никак не может ее забыть!

На мой взгляд с Фриком случился самый обычный эпилептический припадок на почве рифмоплетства, но спорить с Марой я не стал. Вместо этого я поинтересовался:

– А перенести его на мою постель можно?..

– Конечно, – ответила девушка, – только я пока что должна держать свою руку у него на лбу. Когда он уснет, я смогу снять руку.

Показав кивком, что понял юную целительницу, я аккуратно просунул руки под спину и ноги малыша Фрика и без труда поднял его. Девушка все так же держала свою ладонь на его лбу, и такой вот сплоченной группой мы направились в мой маленький домик. С трудом протиснувшись в дверь, мы все-таки смогли доставить Фрика до кровати, не дав ему снова разбушеваться, после чего Мара устроилась рядом с лежащим шутом, а я отошел к окну и присел на стул. Зарево пожара настолько ярко освещало домик, что внутренность его была видна лучше, чем днем.

Так мы просидели довольно долго. Пожар начал стихать, и несмотря на поднявшийся ветер, несильный, но упорный, пламя присело, прижалось к земле. Видимо, вопреки фриковой оде, огонь мог питаться далеко не всем.

Я смотрел в окошко на ленивые всполохи, пробегавшие по обугленным останкам здания и пытался понять, кто же устроил побоище и пожар – я сам или тот неведомый дух, который перебил эльфов на дороге?.. А может быть тот дух был всего лишь плодом моего воображения, возбужденного схваткой?! Но тогда откуда у меня такая… кровожадность?! А может быть она всегда была присуща мне, но ее подавляли условия моей прежней жизни, и вот теперь, здесь, в этом Мире…

В этот момент на мое плечо легла легкая девичья рука, и голосок Мары прошептал:

– Ваш друг уснул… Я попробовала помочь ему забыть его горе, только мне это не удалось… Он, правда успокоился, но… ему нельзя смотреть на большой огонь!

– Ты думаешь, он побывал в пожаре?..

– Нет, господин сияющий дан, если бы он спасся из пожара, у него не было бы… горя, а испуг проходит быстро. – Она покачала головой, – в огне… в большом огне сгорело что-то очень для него дорогое – любимая девушка, друг, может быть любимое животное, оно потеряно навсегда, поэтому для вашего друга нет… избавления! Для него есть только одно средство – время.

– Послушай, Мара, – я внимательно взглянул в лицо девушки, – А твоя бабушка Грета никогда тебе не рассказывала о такой… э-э-э… болезни, когда человек вдруг, ни с того, ни с сего начинает задыхаться и… умирает?!

Мара немного подумала, глядя в окно на утихающее пламя, потом отрицательно покачала головой, но вдруг застыла на полудвижении и вскинула на меня испуганные глаза:

– Господин сияющий дан, как странно, что вы меня об этом спросили!.. Откуда вам известно о такой… смерти?!

– Ну… просто я видел… умерших…

Мара медленно подняла правую ладошку и прижала ее к губам. Несколько секунд она не отрываясь смотрела мне в лицо, словно отыскивала в нем признаки… шутки, а затем, опустив руку и глубоко вздохнув, она сказала:

– Бабушка Грета была… нет, не волшебницей, она никогда не ворожила и не лечила с помощью заклинаний. Но она умела разговаривать с Землей, с текучей Водой, даже с Воздухом, когда тот был достаточно спокоен… Однажды утром она вернулась с поля после такого разговора. Ночь была очень тихой и ей удался долгий разговор с Воздухом. Бабушка пришла и сразу легла спать, но я заметила, что она очень напугана. Когда она проснулась, я спросила у нее, что ей поведал Ветер, и она, не сразу, а немного подумав, рассказала, что в Мир скоро придет новая Смерть – именно такая, про которую вы спрашиваете! А теперь получается, что она уже пришла…

– А откуда… как… эта смерть появляется в Мире?.. – Нетерпеливо спросил я.

Мара покачала головой и тихо ответила:

– Я не знаю… Бабушка сказала, будто бы это сам Мир привел такую Смерть, чтобы… бороться с людьми. Будто люди стали слишком много себе… позволять, стали считать себя… самыми лучшими… единственными!..

Она замолчала и снова перевела взгляд на затухающее за окном пожарище.

«Вот так… – растерянно подумал я, – что ж это получается – если N-ские эпидемии действительно приходят отсюда, то чтобы их прекратить, мне придется полностью уничтожить этот Мир… Или всех живущих в нем, что, собственно говоря, одно и тоже!»

И тут же мне в голову пришла другая мысль: «Но не может же что-то взяться… ниоткуда! Значит, если в этом Мире появилось нечто новое, значит есть источник этого… появления! И, значит, мне надо найти этот источник!!»

– Господин, сияющий дан, – раздался тихий голос Мары, отвлекающий меня от размышлений, – а что вы собираетесь делать со мной… Ведь здесь я теперь остаться не могу…

«Я заступаю место отца Мары…» – вспомнилось мне мое собственное заявление. Выходило, что судьбой девушки приходилось заниматься тоже мне!

– Я еще не думал о твоем будущем, – честно признался я, – возможно, тебе имеет смысл остаться в своей деревне… Девушка ты уже взрослая, со временем, наверное, вполне сможешь занять место бабушки Греты…

– Но сейчас я вряд ли смогу сама защитить себя… – едва слышно прошептала Мара. Ее голова склонилась так, что лица совсем не было видно, но мне показалось, что в ее голосе проклюнулись слезы.

– А чего бы ты сама хотела?.. – Задал я ей неожиданный вопрос.

Мара рывком вскинула голову и с какой-то надеждой взглянула мне в лицо, в уголках ее глаз и в самом деле поблескивали слезинки, но они уже высыхали.

– Я сама?.. – Переспросила она и сразу же заторопилась с ответом, словно опасаясь, что я заберу назад свой вопрос, – возьмите меня с собой, господин сияющий дан!.. Я не буду вам в тягость, ем я немного, могу совсем не спать и долго идти пешком, а если… ну… если что случится, я немного могу лечить…

Она замолчала и тихо, обреченно вздохнула.

Я, признаться, несколько растерялся от такого ее желания. Но брать с собой молоденькую девушку, когда я и сам не знал, где окажусь следующим утром, когда моей целью было, как можно быстрее покинуть этот Мир!.. До забот ли о девчонке мне было!!

– Не думаю, что твое желание разумно… – осторожно начал я, но меня перебил заикающийся, прихрюкивающий фальцет, донесшийся с моей кровати:

Стишки были ну очень дрянные, однако вы себе представить не можете, как я обрадовался, услышав их! Ведь они означали, что Фрик пришел в себя и… остался прежним Фриком, бывшим шутом и будущим классиком местной литературы!!