Глен Кук - Серебряный Клин

Хромой рывком выскочил из корыта, поднял его, вывернув на пол все, что в нем оставалось. Колдуны Перлы отступили в угол, громко выкрикивая охранные заклинания, торопливо выстраивая защиту. Они не понимали, что случилось.

Зато Жабодав сразу понял все. Яростные вспышки Хромого были ему хорошо знакомы. Это было заранее задумано.

Он не туда глядел, чуя флюиды предательства. Колдуны Перлы были ни при чем. Отвратительную вонь источал Хромой.

Жабодав прыгнул. В прыжке и осознал свою ошибку.

Хромой отбил корытом его отчаянный бросок и метнулся к двери, до этого загороженной телом пса. Пробив защитные заклинания Перлов, Хромой прыжками помчался вверх по лестнице, сотрясая воздух диким хохотом. Жабодав кинулся следом, но было поздно. Стены лестничного колодца обрушились.

Пес стал рыть землю.

– Не усердствуй так, мой милый щенок! – донесся сверху громовой голос. – Ты надеялся, что сможешь использовать меня, да? Кого? Меня?! Ха! Я позволял тебе надеяться, пока ты делал то, что мне было нужно. А теперь наслаждайся видом своей могилы. Лучшего ты пока не заслужил. Но времени воздать тебе по заслугам у меня нет.

И снова сумасшедший хохот. Тонны земли добавились к обвалу.

Жабодав продолжал исступленно копать, но на минуту прервался, чтобы грозным рыком прекратить панические вопли Перлов. В наступившей тишине он стал внимательно прислушиваться к звукам, доносившимся сверху.

На север! Хромой повернул назад, на север! Более безумный, чем прежде, он все-таки сумел смирить свою жажду мщения.

У этой головоломки мог быть только один ответ. Хромой отложил месть до лучших времен, устремившись туда, где он надеялся удесятерить свою колдовскую мощь.

Смед обнаружил, что если окунуть комок ваты в краску, а потом сделать несколько отпечатков вокруг общего центра, то получается довольно сносная имитация розы.

После того как улеглась суматоха, вызванная поисками несуществующего серебряных дел мастера, и провалилась попытка Рыбака пустить слух, что одна из ведьм уже завладела Клином и держит это в тайне от своей сестры, старик решил пустить свою последнюю стрелу. Воспользоваться скрытым потенциалом хаоса, внеся дополнительные ноты разлада в неразбериху, охватившую Весло.

Именно поэтому Смед, уже в третий раз за ночь, оказался на улице с банкой краски в руках. Рыбак велел ему оставить в определенных местах знак Белой Розы; он пытался создать впечатление, что раздраженные происходящим подпольщики готовы дать отпор силам Империи.

На этот раз Рыбак придерживался принципа «Тише едешь – дальше будешь». Он добивался, чтобы о происходящем узнал весь город, чтобы все горожане начали надеяться и верить. Он хотел заставить серых нервничать. Остальное, сказал старик, придет само собой.

Закончив третью выставку роз, Смед повернул к дому. Рыбак сейчас тоже рисовал розы где-то в городе. Вчера ночью Смед оставил эти знаки в двух местах, где местные жители особенно сочувствовали подпольщикам и готовы были поддержать их в любую минуту. Позавчера – в трех таких местах. Медленно, но верно, как сказал старик. Цветочки должны принести плоды.

Прошлой ночью Рыбаку особенно повезло. Наткнувшись на тела двух серых, убитых в случайной уличной стычке, старик нарисовал на их лбах по белой розе. Это должно было заметно подтолкнуть события в нужном направлении.

Смеду такая игра была сильно не по душе. Слишком опасно. Опасность и без того угрожала им со всех сторон. Добраться до них хотели бы очень многие. Особенно Смед опасался охотников за Клином.

Но сейчас, когда он крадучись пробирался по ночным улицам к «Скелету», в голове у него крутились совсем другие мысли. Ему не давало покоя загадочное поведение Талли. Этим вечером братец опять занял у него деньги, в четвертый раз за последние восемь дней. Занял приличную сумму, так и не вернув предыдущий должок.

Смед никогда не торопился, возвращаясь в «Скелет». Стоит один раз поспешить, и тут же угодишь в лапы капрала Ночных Пластунов.

Осторожно заглянув в окно, он сразу понял, что придется обходить квартал и забираться в дом через черный ход. На веранде дул пиво капрал со своими приятелями.

Но это было еще не самое плохое. По дороге он чудом не схлопотал большие неприятности.

Позади «Скелета» проходил переулок, засаженный какой-то чахлой, неряшливой растительностью. В кустах, ближе к дому, прятались двое. Смед нарвался бы прямо на них, если б один из парней не кашлянул, а другой не велел бы первому заткнуться.

Что это было? Но у него не было ни малейшего желания задавать вопросы. Он просто отступил в тень и присел там на что-то, ожидая, пока те двое уберутся отсюда.

Прошло полчаса, потом – час. Никаких изменений. Один опять кашлянул, другой снова потребовал, чтобы он заткнулся. Оба явно скучали. Смед начал клевать носом.

Но вот, почти бегом, появился третий.

– Идет! – сказал он и метнулся в тень, спрятавшись всего в восьми футах от Смеда, который теперь был начеку.

Действительно, сюда кто-то шел. Судя по звуку шагов, парень изрядно надрался. Вдобавок он разговаривал сам с собой.

Внутри Смеда все болезненно сжалось, он вздрогнул, узнав идущего, но ничего не успел сделать. Тимми Локан угодил в засаду. На него навалились так быстро, что парень не смог даже вскрикнуть.

Смед едва не бросился на помощь. Он привстал, наполовину вытащил нож, но вовремя опомнился. Может быть, он и успеет прикончить одного. А тем временем остальные двое в два счета разделаются с ним. Рассчитывать на лучшее было трудно.

Но что же теперь делать?

Он пойдет следом за ними. Выследит, куда они притащат Тимми, потом найдет Рыбака и… И тот скажет ему, что не надо было хлопать ушами.

Здесь и сейчас делать что-либо все равно слишком поздно. Значит, придется идти выслеживать этих парней.

Он не знал, кто они такие, но сильно подозревал, что эти трое делают грязную работу для одного из охотников за Клином, который решил познакомиться поближе с теми из горожан, кто недавно лишился руки.

Следить оказалось проще, чем он ожидал. Тимми всю дорогу отбивался, поэтому у них было не так уж много возможностей следить за чем-либо еще. Да и ушли они недалеко, углубившись примерно на четверть мили в район, где стояли выгоревшие, но еще не снесенные дома, настолько ни на что не годные, что в них не желали селиться даже бродяги.

В один из таких домов втащили Тимми. Спрятавшись в тени, Смед тупо смотрел на этот дом и спрашивал себя, что ему делать дальше. Помни, теперь мы деремся за собственную жизнь, звучали в его ушах слова Рыбака.

Боец из него был никакой. Он всегда уклонялся от драки, если ему удавалось. А когда не удавалось, всякий раз бывал нещадно бит. Чего-то ему не хватало. Не то злости, не то наглости, не то подлости. Но не хватало, даже когда у него не оставалось другого выбора.