Виктор Шибанов - Черная троица

– Первоклассный эль. – Умберто с удовольствием отхлебнул из своей кружки. – Отменнейший, даже брат Винциус, да пребудет он со Спасителем, похвалил бы его. Так что пей не смущаясь, почтенный Виктус. И обязательно попробуй этой похлебки. Она островата, но все равно вкусна необычайно.

– Не вводишь ли ты меня в грех чревоугодия? – улыбнулся Виктус, пробуя эль.

– Ни в коем случае. Помнишь седьмую главу Учения, стих пятый? «Наслаждайся плодами Создателя и цени каждый прожитый миг, ибо радость жизни есть лучшая похвала Творцу ее».

– Твоя правда! – охотно согласился брат Виктус. – И кроме того, «Да будут сыты путешествующие, дабы путь их был легок». Восьмая глава, стих шестой.

Некоторое время старые знакомые молчали, отдавая должное мастерству поваров Салима. Вскоре тарелки опустели, так же как и кувшин.

– Жизнь течет, брат Виктус, – наконец неожиданно печально проговорил Умберто. – Прошло уже вот как двадцать лет, как сгинул славный брат Винциус, повергший прислужников Черной Троицы. Подумать только! А как будто только вчера… И оглянуться не успели – как появилась у нас с Анти дочка, Клаудия. Еще несколько лет – и вот уже подрастают мои сыновья-близнецы, Агастус и Юстус. И вот, пожалуйста, – дочку уже замуж пора выдавать, сыновей к делу приспосабливать… Так жизнь наша мирская и проходит, брат Виктус. Вон, сад яблочный, что Анти посадила в год нашей с ней свадьбы, – уже пятнадцать лет как плодоносит, скоро уже некоторые деревья и менять пора – стареют…

– Ну, брат Умберто, – неспешно ответил ему монах, – тебе грех жаловаться на жизнь. Я вижу, с каким уважением смотрят на тебя селяне, и много наслышан о Целителе Умберто из Вермана и о его духовной силе. Да и дети, жена. А какая у тебя дочка выросла!

– Ну, насчет Клаудии – это верно, невеста хоть куда, – гордо ответил Умберто. – Только и не думает девка об этом! Ей бы все с травами возиться да с отварами. Сила в ней духовная есть, брат Виктус, – понизив голос, продолжил Умберто, – и сила немалая. Я, как умею, наставляю ее, вразумляю, молитвам святым обучаю. Правда, мать-то это не слишком одобряет. Сам ведь небось знаешь, с каким недоверием относятся люди к женщинам, в которых есть эта искра Творца.

– А я все продала! – внезапно раздался у них над головами звонкий голос.

Довольная девушка, бросив перед отцом увесистый кошель, придвинула табурет и села рядом. Весело покачав головой, глядя на пустые миски, она махнула рукой слуге, пробегавшему мимо.

– Полпорции жаркого! Да кружку прихвати!

– Неужели ты позволяешь ей, – возмущенно начал брат Виктус, но закончить не успел – Клаудия сняла с плеча флягу и открыла крышку. Приторно-тягучий запах горных трав разлился в воздухе.

– Отведай, святой отец, – улыбнулась девушка, протягивая монаху фляжку. – Сама собирала. Усталость как рукой снимет. Да и, – она подмигнула, – голова наутро болеть не будет.

– Благодарю тебя. – Виктус налил в свою кружку травяного чая и залпом выпил. – И правда, хвала Создателю, словно и не был в пути столько дней. А скажи, почтеннейший брат Умберто, много странных слухов ходит в нашей Обители о твоем путешествии с братом Винциусом на Восток…

– И наверняка все пустяки, – усмехнулся Умберто. – Много диковинных земель довелось нам повидать, но по воле Создателя и Спасителя всегда встречались нам добрые люди. Хотя и злого пришлось повидать немало…

– Должен сказать, что вскоре после вашего ухода в окрестностях Обители стало поспокойнее, а через год, наверно, Кланы совсем пропали, и никто их более не видел…

– Да что это мы все обо мне и обо мне! – Умберто встряхнул головой, словно пытаясь отогнать тяжелые воспоминания. – Расскажи, брат Виктус, лучше о себе и об Обители. Что за дела привели тебя сюда, в такую даль от монастыря?

– Сам я, брат Умберто, уже третий год как милостью Спасителя состою помощником настоятеля нашей Обители. Ты слышал, наверное, что старый отец Торус, да пребудет он на Небесах, пять лет тому назад преставился. Вместо него ныне настоятелем отец Иеронимус, но и он ослаб телом, не может уже совершать дальние странствия. И посему я им послан как представитель нашей Обители на Конклав, что собирается каждый пятый год в Хоггарде.

– И что же собираются обсуждать на Конклаве на этот раз? – Клаудия, расправившись с ужином, с интересом прислушивалась к беседе.

– Не знаю, – пожал плечами Виктус. – Но слышал я, что сам король Николас собирается прибыть на Конклав. Странно, раньше его величество делами церковными особенно не интересовался. Однако уже, пожалуй, поздно, – вдруг спохватился монах, – а мне еще нужно найти приют на ночь.

– Прости, уважаемый, – окликнул Умберто Салима, который как раз проходил мимо. – Не найдется ли у тебя свободной комнаты на ночь для моего друга?

– Так ведь ярмарка, – растерянно развел руками трактирщик, – наверху все комнаты заняты. Впрочем, для друга почтенного Умберто… Если ваша святость согласится устроиться в общей зале…

– Конечно, да пребудет с тобой благословение Спасителя! – Брат Виктус с признательностью посмотрел на Умберто.

– Увидимся утром. – Лекарь кивнул монаху и трактирщику. – Пойдем, Клаудия!

И Умберто с дочерью пошли на второй этаж, где находились гостевые комнаты, по темной от времени скрипучей лестнице.

«И помни, брат Умберто, зло может скрываться под разными обличиями, подстерегая нас там, где мы считаем себя в абсолютной безопасности, – склонившись к нему, сурово назидал брат Винциус. – Посему всегда следует быть начеку, сохраняя и поддерживая в себе запас духовных сил, необходимых для борьбы с ним. Даже сейчас слуги Тьмы могут быть рядом с тобой!»

Умберто резко открыл глаза. «Даже сейчас слуги Тьмы могут быть рядом с тобой». Еще никогда прежде не снился ему столь яркий сон – словно бы сам брат Винциус, живой, только что разговаривал с ним. Умберто перевел дух и, увидев, что за крохотным оконцем еще стоит непроглядная тьма, вновь лег на жесткий топчан. Он уже почти вновь заснул, когда услышал со стороны двери скрип, а затем – резкий удар, от которого что-то словно разлетелось в щепы. И тут же где-то внизу послышались приглушенные крики и возня.

Не раздумывая, брат Умберто быстро прочел призыв к Огню Святого Эльмы. Над его головой замерцал зеленовато-голубой огонек, осветивший своим тусклым светом всю крохотную коморку. В свете этого огня Умберто увидел то, от чего его дыхание на миг прервалось. В проеме раскрытой двери стояло нечто, явно бывшее когда-то человеком. Но давно, ибо разложившаяся плоть терзала как зрение, так и обоняние. И это существо, повернув лишенное глазных яблок лицо к Умберто, неумолимо приближалось к нему, выставив вперед свои полусгнившие руки.