Тимур Рымжанов - Пророчество льда

Наемники не упорствовали и быстро сдавали позиции. Они не готовы были разменивать свою жизнь на сомнительную интригу безродного выскочки, который возомнил себя кем-то особенным. Этот мир и я сам сейчас пугали их больше, чем маг, которому они служили. Его гнев обрушится на них только в том случае, если они выживут, а они хотели именно выжить, а не стать жертвой.

Битва была бескровной и стремительной. Погибшие воины словно проглатывались пространством, проход сквозь которое я оставил открытым. Последний из свиты Маидума даже не стал нападать, отпрянул чуть назад и сам бросился в зияющую дыру провала. Он предпочел неизвестность с ничтожными шансами на выживание явной смерти, бесславной и к тому же бесплатной. Что ж, в этом смысле логика наемников и охотников за удачей почти всегда предсказуема.

Проход закрылся. Возможно, повинуясь моему мысленному приказу, а возможно, и оттого, что иссякла сила, поддерживающая его. Сердце гулко билось, и каждый удар по-прежнему то останавливал, то снова оживлял тусклые картинки подземелья.

Пустынный воин держал Наташу крепко за локоть. Теперь его ладонь не зажимала ей рот, но Наташа боялась произнести хоть слово.

На какое-то мгновение я будто вернулся в свое собственное прошлое. В прошлое Алексея. Мне знакома была эта станция метро. Знаком этот вестибюль, этот пыльный воздух и шум приближающихся поездов. Я бывал здесь раньше и смотрел на прохожих, таких разных и в то же время плотно связанных в единое целое, в поток, который увлекает за собой, несет. На броские одежды, лица без эмоций, напряженные и чуть раздраженные. Усталые и безучастные. Маидум стоял с таким же выражением на лице. В современной одежде, серый, незаметный и невысокий. Чуть более загорелый, чем остальные. А так – простой человек.

А ведь он и был простым человеком. И вся его ловкость и сила – результат многолетнего опыта боев и изнурительных тренировок. Как один из лучших учеников Марака, он имел еще и знания, но чего они стоили в этом мире? Даже если они есть и сила его сравнима с учителем, я все равно окажусь сильней. Его непростительной ошибкой стало то, что в наше с ним противостояние он внес еще одну переменную. А именно Наташу. Человека, который мне дорог, и я только теперь стал понимать насколько. Человек, который даже представить себе не может, во что его ввязывают. Бедная, по воле этого самодура она стала разменной монетой в игре, которая мало чего стоит, и исход известен заранее. С большими или меньшими потерями, но он един. Маидум лишился своей свиты, отряда наемников, я же мириться с потерями не собирался.

С гулом и шипением у ближайшей платформы остановился поезд. Пустая станция наполнилась звуками, люди потоком двинулись к выходу и к лестницам переходов. На замерших в центре зала людей в напряженных стойках они внимания не обращали. Словно бы и не видели даже.

Выждав паузу между ударами сердца, когда мир снова замрет, я рванул сквозь толпу, стараясь не сбивать с ног людей. Но времени не хватило. Маидум успел заметить мое движение и отпрянул в сторону. Сорвав с груди печать, он бросил ее на пол. Расстояние, разделяющее нас, стало стремительно увеличиваться. Я понял, что он пытается скрыться, но позволить ему это было выше моих сил. Брошенный на пол и раздавленный каблуком медальон был словно бы скоростным лифтом сквозь миры или из одного мира в другой, что, собственно, не имело большого значения. Думаю, что сам Маидум не представлял себе, что произойдет после этого действия.

Огромный красный диск солнца только-только коснулся горизонта. А может быть, и никогда не поднимался над ним. Длинные и уродливые тени на рыжей земле сливались в единое целое, перекрывали друг друга. Маг ловко удерживал Наташу на вытянутой руке, чуть заломив ей кисть замысловатым приемом. В правой он держал короткий, чуть изогнутый клинок. Нетипичное для пустынного воина оружие, но не менее опасное, чем любое другое. На поясе, под курткой я успел заметить кожаный колчан с короткими дротиками. Они не опасны. Левая рука мага занята, хотя с его реакцией…

Чистое безоблачное небо раскинулось над нами хрустальным куполом. Пустыня под ногами была мертва и безжизненна. Здесь нет и никогда не было трав и деревьев. Только бурые камни и ветер-художник, источивший валуны в загадочные скульптуры.

Я не стал долго ждать. Быстрая атака могла дать незначительный перевес в мою пользу. В этой битве я расценивал наши шансы как равные. Так что маленькая хитрость не будет излишней.

Маидум даже не попытался уклониться от удара. Он просто загородился Наташей, словно щитом. Таким приемом пользовался когда-то и я сам. Мне удалось остановить заученную комбинацию, грозящую рассечь наискосок мою подругу. Тем временем маг провел сложный выпад из-за ее плеча, и я вскользь напоролся грудью на сверкающее лезвие. Боли не почувствовал, и кровь не хлестала из раны, но словно бы от меня отделили какую-то часть, оглушили.

Сделав шаг назад, я встал в основную позицию и напряженно замер.

– Не очень-то это похоже на шутовские дуэли знатных особ. Не так ли, Хаттар? Тебе и в голову не приходило, что война это в первую очередь победа, а не способ ее достижения. Ты думаешь, что достаточно одной только красивой стойки и пары изящных выпадов, чтобы отбить у противника всяческое желание перечить твоей воле. Нет таких войн. Нет и не было никогда. Битвы – это грязь, кровь и предательство. В битвах выживает не самый сильный или даже благородный, а самый хитрый и коварный. Тот, кто способен наплевать на честь и угрызения совести.

В груди вспыхнула острая боль, в глазах потемнело, я качнулся, но все же устоял на ногах.

Я жил один высоко в горах. В маленькой хижине, бывшем охотничьем домике моего отца. У меня было все, что только может понадобиться. Не было только одного. Смысла моего существования. Я не знал, зачем я живу. Что должен сделать. Что могу, и что выше моих сил. Жил какими-то заоблачными мечтами. Сюжетами древних легенд, романтичными образами героев, духов и королей. Моя жизнь текла словно сладкое вино – неизменный напиток в моей холостяцкой обители. Я был во хмелю собственных грез и прятался от реальности за непробиваемыми доспехами холодного сердца. За ледяными глыбами в душе, за метелями своего ровного дыхания.

Всякий раз в ожидании рассвета я выходил из своей избушки на выступ скалы, обращенной к востоку. Я ждал восхода солнца, обнажив клинок, и только когда призрачный свет набрасывал тонкую кисею на колючее мерцание звезд, я начинал загадочный танец, танец смерти, сотканный из самых сложных и красивых приемов моего мастерства, в честь светила дарующего жизнь. И солнце принимало это жертву. Я дарил ему смерть, а в дар получал жизнь…