Тимур Рымжанов - Пророчество льда

– Все. И вроде бы ничего. Изменился взгляд, но может быть, я ему раньше просто не придавала значения. Говорить стал как-то иначе, как будто с акцентом. Тише, спокойней, уверенней. Словно ты сам определил для себя, что тебе нужно, что собираешься делать, чем жить. Голова вон вся седая стала, врачи говорят, что такое бывает после травм. И длинные волосы тебе тоже очень идут.

– Ты ведь все время была рядом?

– Не могла я тебя бросить, понимаешь, не могла. За все эти три месяца домой только на час на два в день и заходила. И вот, видишь, не зря. Врач говорит, что все будет хорошо. Ты три месяца бока отлеживал, любой тут ходить разучится. Ты и раньше-то все больше в седле. Теперь о мотоциклах забудь. Ножками будешь топать. Скоро снег выпадет, будем с тобой на лыжные прогулки за город выбираться, я такое место хорошее знаю. Подожди, опять Димка названивает, может, из пробки выбрался.

Наташа отошла немного в сторону. Я смахнул с колеса листья и поднял голову к небу. Серые, рваные тучи ползли над угловатыми крышами домов, над деревьями, сбросившими жухлую листву, над птицами и людьми, над машинами, отражаясь в лужах.

– Скоро снег выпадет, – повторил я сам себе. – И спрячет всю эту серость и грязь. Подморозит сырой и простуженный воздух. Взбодрит. Интересно, а Хаттар, чем он сейчас занят?

Ветер дунул очень резко и неожиданно. Наташа приподняла ворот пальто, прижала трубку телефона плечом к уху и стала поправлять плед, плотнее меня укутывая.

Снежинки возникали словно бы из воздуха, не сыпались с неба, а рождались прямо на глазах колючими хлопьями. Кружили над головой, прилипали к одежде, снова уносились вдаль вслед за холодным ветром.

– Смотри, настоящая метель. Первые числа октября, что-то рановато.

– В самый раз, но если тебе не нравится, пусть еще будут солнечные дни. Я в этом году лето так и не застал.

– Синоптики снегопад не обещали, но пусть будет. Все чище, чем эта слякоть да грязь под ногами.

Наташа встала позади коляски и покатила меня к воротам, куда Димка должен подогнать машину, чтобы отвезти нас домой. Мы двигались по широкой аллее вдоль чугунной ограды. Сразу за ней – узкая улочка, на которой еле-еле могли разъехаться вечно спешащие куда-то машины.

Он стоял под прозрачным колпаком автобусной остановки. Я знал, куда направлен его взгляд. Хоть и трудно было узнать его в современной одежде, в длинном сером пальто, в шляпе с широкими полями. Синасир смотрел в мои глаза. В руках он держал книгу в потертом, как будто старинном переплете. Шевелил губами, будто заучивая прочитанные там строки. А я слышал каждое слово. Словно эхом отраженное в моем сознании, знойным ветром пустыни иссушающее горло, брошенное в глаза пригоршней песка. Со стороны могло показаться, что человек стоит и просто читает книгу в ожидании своего автобуса, но я-то точно знал, что все страницы этой книги пусты.

А метель становилась все сильней и сильней. Снежная метель заполнила собой этот мир, она дробила его осколками колючих снежинок, пронизывала холодом, звенящей тишиной. Пришло ее время.

03.09.03 – 25.09.04

Бестолковый турникет не стал принимать мою карточку, а сразу же пронзительно заверещал, давая тем самым понять, что пропускать меня в метро он не собирается. Просто так, без всякой причины. Хотя причины, наверное, были, вот только мне не дано их узнать. Трудно сказать, что ему могло не понравиться в этом билете, где еще оставалось не меньше семи поездок из десяти, но своенравный механизм меня не пропустил. Несколько секунд понадобилось для того, чтобы изучить картонку со встроенным чипом на предмет механических повреждений, вмятин, заломов, но ничего подобного на куске плотной бумаги не наблюдалось. Неужели сотовый телефон в кармане мог на нее так повлиять?! Жаль если она размагнитилась. Повторять попытку или подходить к другому автомату не имело смысла, ведь прямо передо мной шустрый старичок прошел без всяких задержек. Значит, проблема была в карте. Отойдя чуть-чуть в сторону, чтобы не мешать другим и не стоять задумчивым мысом в этом людском потоке, я стал осматриваться. Очередь в кассу весьма внушительная, стоя в ней, потеряю минут пятнадцать, не меньше. Идти напролом или пристроиться к кому-то за спину – не в моих привычках. Тем более что рядом с эскалатором маячила серая тень дежурного милиционера, который далеко уйти не даст. Долго не раздумывая, я открыл бумажник, достал оттуда пару мятых десяток, быстрым шагом подошел к контролеру и, сунув ей в руку зеленые бумажки, не задерживаясь отправился в проход для льготников. Попытка сработала. Контролер даже глазом не повела. Да и немудрено, первый раз, что ли? Так я купил себе лишние пятнадцать минут, а может, и больше, потому что мою карту могли и не поменять на новую так просто. Возможен был вариант, что в час пик, в конце рабочего дня, мне пришлось бы долго доказывать свое право на подобный обмен. Следовательно, времени я купил себе гораздо больше. А со злополучной картой разберусь в другой раз.

Глубокий тоннель метро, по которому меня тащил громыхающий эскалатор, встретил довольно упругим потоком ветра с резким, но до боли знакомым пряным запахом. Что это был за запах, сказать трудно. Я мог себе представить его отдельные компоненты, но весь он, в целом, описанию не поддавался. Лично для меня этот привычный аромат (назовем его так) был неразрывно связан с десятками довольно стандартных ассоциаций, осевших в сознании еще с детства. Это запах суеты, но в то же время и спокойствия, ощущение безопасности и защищенности, которое вселяли тугие и массивные своды подземных галерей. Он напоминал мне о том, что нужно быть бдительным, и не отступать от предписанных правил, но в то же время умиротворял, успокаивал, расслаблял. Можно сказать, что он был уютным. Вот, именно так! Он был уютным, знакомым и предсказуемым. Иногда мне кажется, что метро не может существовать без этого запаха. Они неразрывно связаны между собой. Он просто неповторим.