Валентин Никора - За гранью игры

– Ну, если ночью мне мой, кхе-кхе, интеллект кто-нибудь не подменил, то в своем, – хмыкнул я.

– Какие ангелы? Опомнись. Люди Шеллеша контролируют все виды органической и энергетической жизни на территории баронета. Любые аномальные проявления тут же всесторонне исследуются. Нет никаких ангелов. Приходит сюда какой-нибудь капрал и всех поголовно забирает в армию, на тот свет, за грань трансформатора. В Империю. Там делается промывка мозгов пси-излучателем – так в пять раз дешевле. И обучают этих новобранцев воинскому ремеслу сначала в Зале Ожидания, затем – в Реставрационной гражданской палате, а уж потом – в специнкубаторе для интеллектуально отсталых.

Я сделал вид, что все это мне давно известно. Действительно, ну откуда в Империи взяться ангелам? Тут живут только заговорщики и вредные журналистки!

Вот и берег. Река рябила мелкими серебристыми барашками. Все прямо как настоящее. Если бы не знал, что это иллюзия трансформатора, взял бы удочку, и по утрянке, а не как сегодня, отправился бы на рыбалку. Эх, мечты.

Мы остановились на плотиках. У нас в России на таких причалах бабы белье полощут.

– Все, пришли, – сказала Аллана.

– Мы что, сейчас займемся плаванием? Кролем или брассом? А, знаю, чтобы все участники водных состязаний были в одинаковых условиях – по-собачьи!

– Это ты все шутишь?

– Нет, я уже горько плачу. – Я пустил гальку по поверхности воды: первый круг, второй, третий...

– Не баламуть воду!

– Это еще почему?

– Чужие этого не любят.

Ах, как страшно! Я просто сейчас в кусты спрячусь. Где они, где, эти страшные Чужие? А интересно, для собак Чужие – это волки, собаки, гиены? Или все-таки кошки и тигры? Кто ж их, псов, разберет?! Я вдруг вспомнил Пушкина. Правильно, всю ночь его стихи читал, отчего бы на утро хорошего человека добрым словом да на сытый желудок и не помянуть? Как там у него, «Сказка о попе и работнике Балде?» Видимо, Балда – это я со своими процентами умишка. Поп – это на усмотрение: Банга или Аллана. Ну, конечно: сейчас из вод чередой, как жар горя, выйдут тридцать три... цветных чертя. Или чертей? Или чертёв? В общем, выползут нехристи рогатые. А кому еще здесь быть Чужими?.. Хотя, если подумать, раз в Империи завелся фашист, то и он может быть Чужим. Еще непонятно кто хуже: бес или нацист.

Аллана оттеснила меня в сторону, а сама вошла в воду по колено, даже не закатав брюки, не сняв обуви! Вот чудачка!

Вскинув руки к солнцу, Аллана начала медленно водить ладонями прямо перед собой, ну прямо как в брейк-дансе. Я, по молодости, тоже такой дурью страдал. Правда, технобрейк мне не особенно нравился, а вот так называемый нижний: это когда на полу крутишься вперед ногами, как скорпион прыгаешь – от этого я ловил особый кайф. До армии, конечно. Ну, и само собой, девки за мной тогда табунами ходили. А друзья сначала хмыкали, а потом все по одиночке подходили и просили научить.

– Ом, – сказала инопланетянка.

Мне это не понравилось. Научный прогресс – это здорово, но магия и религия – опиум для народа. Не люблю я того, чего не понимаю. Мир, созданный воображением собаки. Оно, может быть, и правда, только я старался не думать об этом. Мне мои проценты мозгов еще понадобятся. Но в собачьем мире должна быть и собачья магия. Я так думаю. А всякие эти мистические придыхания лам и раввинов – они не должны действовать в вымышленных землях.

Они и не подействовали.

Ничего не произошло.

Я сел на корточки, погладил печального Банга и сказал:

– Что ж ты за нами сюда вернулся? Эх, умник! Надо было хватать шар в зубы и бечь. Я же тебе объяснял. Вот спохватятся, а нас нет. Думаешь, не догадаются шар прозондировать? И тогда всем нам крышка.

Банга тоскливо заскулил, точно понял.

– Ладно, не вой, не сокрушайся. – Я вздохнул. – Будем надеяться, что тюремный компьютер накинет на наш шар вуаль невидимости, пока мы к Чужим не удрали.

Аллана все еще водила ладонями подле себя, точно ощупывая невидимую стену. Что она, рехнулась на почве местных религиозных поверий? Может быть, ей сейчас не хватает сушеных лапок лягушки, серебристого в черных пятнах гомункула, свежей земли с могилы самоубийцы, зуба гоблина, повесившегося в полнолуние и непременно именно в момент цветения папоротника?

Однако отвлекать девушку не хотелось. Пусть себе покуражится.

– Есть! – закричала Аллана. – Я ее нашла.

– Кого? – съязвил я. – Вшу небесную?

– Кнопку интерактивного перехода!

Я посмотрел на своего пса: «И откуда ты, Банга, такой умный на мою голову выискался? Даже кнопку придумал».

– Так жми!

– Иван, бери Банга на руки и дуй ко мне.

Я опешил. Ну ладно, сам-то я ходить не разучился, но на кой пса на руках носить? Банга, конечно, бог отдельно взятой деревни, но я вообще-то в собачьи апостолы, то бишь в рикши, не нанимался.

Небо озарилось яркой вспышкой огня. «Ангелы пожаловали», – догадался я и уже без долгих рассуждений подхватил пса и кинулся к инопланетянке.

А вода была холодною. Эх, не успел штаны закатать. Да ладно, чего уж там!

Когда я положил Аллане руку на плечо, инопланетянка крикнула:

– За талию держись, кретин!

Я смутился. Хотя, если честно, и восторжествовал одновременно. Русские всегда живут и побеждают! Нет такого инопланетного сердца, которое бы устояло перед чарами Ивана Соколова!

На этом мой триумф сердцееда бессовестно оборвали.

Меня рвануло вперед с такой скоростью, точно втянуло в трубу вселенского пылесоса. Ну да, Аллана-то просто оказалась рассудительной: не удержался бы я, похлопывая ее по плечу, как пить дать остался бы за лязгнувшей за спиной дверью. Ничего себе собачьи фантазии. Нашел невидимую кнопку – и шасть в небытие!

Несколько секунд я еще мог удерживать Банга и Аллану, но на большее меня не хватило.

Скорость была бешеною. Глаза слезились, и я видел лишь смазанные блики, игру света и теней. Все потеряло смысл и значение, все, кроме этой скорости.

Страха не было. Вместо испуга вдруг пришел азарт.

Скорость! Полет в нигде и в никуда! Я испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие, безумное счастье! Думал я о смерти, как же! В эти мгновения мне стало глубоко плевать и на Аллану, и на Банга, и на все Империи мира! Я мчался так, что не мог вздохнуть: поток воздуха был сплошной ледяной стеной. А мне казалось, что я опять лавирую между камней метеоритного дождя, и никто на этот раз не может мне помешать. Жизнь в те мгновения казалась игрой – мне было все равно, где я нахожусь и что ожидает меня в конце: мгновенная смерть, плен или золотой кубок. Плевать!

А потом я понял, что просто задыхаюсь, и меня вышвырнуло на что-то мягкое, похожее на батут. По инерции я несколько раз подлетел вверх, потрепыхался еще немного и затих. Мозги работали на полную мощность, но в глазах стояли слезы, а уши заложило, точно ватой.