Саймон Грин - Охотник за смертью. Война

Оуэн бросился на машину сзади, но она повернулась неимоверно быстро и отмахнула его в сторону тыльной стороной ладони, как докучного мальчишку. Глаза Хэйзел вылезали из орбит от удушья. Оуэн вскочил на ноги, форсировался и снова налетел на фурию. На этот раз он поднырнул под ее махнувшую руку и вогнал меч в незащищенное горло машины, которая не была Беатрисой. Сталь ударила о сталь, и сила удара вырвала меч из руки Оуэна. Ни на миг не задумавшись, он ударил по металлическому боку со всей силой форсажа. Поразительно, но стальные ребра согнулись под его ударом, и машина покачнулась, но не выпустила Хэйзел. Оуэн бил снова и снова, не обращая внимания на боль в ссаженных до кости руках, но этого было мало, чтобы заставить робота выпустить свою жертву.

И тогда вышла вперед Безумная Дженни, и лезвие меча, созданного из псиэнергии, блеснуло в ее руке. Она ударила, и силовое лезвие прошло сквозь руку машины, оставив чистый срез. Хэйзел упала на землю, горло ее попрежнему сжимала стальная кисть. Она металась по земле, пытаясь двумя руками оторвать механическую руку. Оуэн тут же оказался рядом с ней, и вдвоем они отломали металлические пальцы по одному и отбросили руку прочь. Она осталась лежать на земле, подергиваясь, как изувеченный гигантский паук.

А робот в образе Беатрисы стоял лицом к лицу с Дженни, на губах которой появилась злобная улыбка. Силовой меч исчез из ее руки, и она поманила робота к себе. Беатриса секунду смотрела на нее с озадаченным выражением на искусственном лице, и вдруг изогнулась в судороге. У нее изо рта донесся странный звук, грудь и бока заходили, как при тяжелом дыхании, и вдруг неимоверно растянулся ее рот, и из него фонтаном хлынули искусственные внутренности, выбивая по дороге зубы. Ее вывернуло наизнанку, и она зашаталась в куче собственной электронно-механической начинки. И вот не осталось ничего, кроме искусственной оболочки, еле стоящей на прямых ногах. Дженни снова улыбнулась, слегка качнула пальцем, будто толкнула, и лишенная жизни оболочка свалилась и застыла. Оуэн и Хэйзел встали и посмотрели на нее.

– Девочка была с начинкой, – сказала Хэйзел чуть осипшим голосом.

Оуэн вздрогнул и подошел к Джилю, который уже садился, ошеломленно вертя головой. Оуэн помог ему встать.

– Ты получил выстрел из дезинтегратора в упор, – сказал он почти обвинительным тоном. – Почему ты жив?

– Силовой щит, – ответил Джиль. – Я его тренировал еще с Хацелдамы. Требует колоссальных усилий, но вроде бы оправдывается. Ты тоже можешь, но это требует тренировки.

– Времени не хватает, – сказал Оуэн. – Ты же знаешь, как это бывает. Когда организуешь Восстание, все время то одно, то другое отвлекает.

Повстанцы отряхнули с себя пыль и вновь повернулись лицом к Трону. Лайонстон смотрела на них, не изменившись в лице.

– Всегда вы ломаете мои любимые игрушки. Ладно, попробуем что-нибудь другое. Оуэн Дезсталкер, Хэйзел д'Арк! Код синий два-два.

Она с победной улыбкой произнесла эти ключевые слова, имплантированные в мозги Оуэна и Хэйзел вероломным ИРом Озимандиусом, но улыбка ее исчезла, когда они даже не шевельнулись. Лайонстон повторила контрольные слова. Оуэн ответил ей улыбкой:

– Это больше не действует. Мы слишком далеко от этого ушли.

Лайонстон повернулась к Джеку Рэндому.

– Но ты – по-прежнему мое создание. Повинуйся! Убей своих друзей!

Рэндом улыбнулся и покачал головой.

– Извини, Лайонстон, но я не у тебя под контролем. Да и не был. На то, чем мы стали, контрольные слова не действуют. Я на это пошел только чтобы попасть сюда, к тебе, на тот случай, если Оуэн и другие не смогут. Руби меня поддержала, как только поняла, что я задумал.

Руби фыркнула:

– Если бы я знала, что придется идти в цепях и меня будут пинать, как футбольный мяч, я бы дважды подумала.

– Я должен был быть убедительным, – вздохнул Рэндом. – К тому же ты мне всегда говорила, какая ты жесткая. Я знал, что ты выдержишь.

– Ладно, в следующий раз я буду командовать, а ты будешь в цепях, и посмотрим, как тебе понравится.

– Извращенка, – ответил Рэндом. – Это же надо было для дела, Руби.

– Можешь засунуть свое дело себе в задницу. Я работаю ради денег, не забывай.

Рэндом вздохнул, покачал головой и повернулся к Александру Шторму. Двое бывших друзей встретились взглядами.

– У меня давно уже были подозрения насчет тебя, Алекс, – сказал Рэндом после долгой паузы. – Всякие мелочи, которые я начинал вспоминать после Колд – Рока. Мелочи, не подходящие к образу того человека, которого я знал. Сначала я списывал это на возраст. Все мы меняемся, все стареем. Но я не хотел видеть, насколько ты изменился, пока ты не сказал мне контрольные слова. И я тебе подыграл, чтобы узнать, кем ты стал сегодня. Черт побери, Алекс, неужто я так сильно тебя унизил? Я же никогда не хотел тебя задевать или ранить.

– Да, ты всегда хотел, как лучше, Джек, – ядовито сказал Шторм. – Ты мне обещал золотые горы и не дал ни песчинки. И я пошел к людям, которые держат свои обещания. Которым можно верить. Им я был нужен, они меня ценили. Больше, чем ты.

К концу своей речи Шторм дрожал от злости, почти выплевывая слова в лицо Рэндому, стараясь задеть побольнее. Рэндом вздохнул, но не отвел глаз.

– Эх ты, бедняга. Ты же мог прийти ко мне в любой момент. Сказать мне. Мы бы что-нибудь придумали. Я бы понял. Ты был моим другом, Алекс.

– Ты всегда был такой все понимающий! Святой Джек, герой и спаситель угнетенных, у которого было время для всех, кроме его друзей! Меня тошнит от твоего безмерного благородства, от твоего бесконечного альтруизма – все для других, и к черту жизнь, которую мы могли бы построить для себя! Ты во всем виноват, Джек. Это ты сделал меня тем, что я есть. Ты в ответе за все, что я сделал. А теперь я здесь подохну, и тоже из-за тебя. Я это знаю. Но я тебе сделаю больно еще один раз – последний.

Он бросился вперед, в его руке вдруг оказался спрятанный до тех пор нож, но бросился он не к Рэндому, а к Руби Джорни. Нож метнулся к ее горлу раньше, чем Джек мог бы среагировать, но неимоверно быстро взметнулась рука Руби, отбила нож в сторону и изо всей силы ударила Шторма прямо в сердце. Кулак ее ушел под грудину по самое запястье. Шторм остановился, будто налетел на стену. Потом краска сбежала с его лица, и он свалился мешком на пол – жалкий старик, лишившийся дыхания от сильного удара. Нож его выпал из немеющих пальцев, и раньше, чем подбежавший Рэндом поднял его за плечи, он уже был мертв – его сердце было раздавлено в кашу единственным ударом. Рэндом выпрямился и посмотрел на Руби:

– Он очень долго был мне другом.

– Я знаю, – сказала Руби. – Вот почему я его убила. Чтобы этого не пришлось делать тебе.