Дмитрий Воронин - Высокий замок

– Видеть – не значит разбираться…

На моих скулах заиграли желваки.

– А что, ты думаешь, что лучше разбираешься в жизни? В политике, в экономике, в искусстве? А может, ты знаток военного дела? Или есть еще что-то такое, с чем ты, не сумевший даже должным образом сопроводить свой собственный караван, справляешься лучше меня?

– Да сколько угодно! – фыркнул он презрительно. – Ты говоришь, Санкрист, что разбираешься в экономике? Да любой приказчик в лавке знает о деньгах больше, чем лучшие из вас, магов. Вы видите золото только в мешках и сундуках, но не имеете ни малейшего представления о том, как его заработать, как с умом потратить – так, чтобы оно вернулось с прибытком. Что ты знаешь о выдаче ссуд, о процентах и закладах, о рассрочках платежей и о разнице в обменных курсах?

Я молчал, прожигая его взглядом. Магам некогда задумываться о столь низменных вещах…

– Ты говорил о политике? О да, ни одни переговоры не обходятся без Вершителей. Но кто готовит документы? Кто занимается разведкой, изучает добытые сведения, подсказывает наиболее перспективные решения?

Более всего мне сейчас хотелось его убить, и я еле сдерживался, чтобы не претворить это желание в реальность. Он снова был прав… Маги немало времени отдавали политическим играм, но далеко не столько, сколько профессиональные дипломаты, посвятившие этому всю жизнь, часто начиная с детства, с учебы.

– Военное дело? – продолжал изгаляться он. – О да, на поле боя армия без магов обречена на поражение. А маги без армии? На многое ли способна жалкая кучка волшебников, если их не будут со всех сторон оберегать щиты и клинки простых бойцов? Если десятники не научат своих солдат драться? Если не будет офицеров, чтобы мудро распределить силы, позаботиться об авангарде, резервах, дозорах?

Может, и в самом деле время пребывания Дрогана в этих стенах подошло к концу? Может, покончить с этим сейчас? Возможно, спустя какое-то время я стану сожалеть об этом, но зато какое наслаждение доставит мне зрелище его мучительной смерти! Никто и никогда в прежней жизни, до этого проклятого плена, не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне.

– То же и в других областях, в том же искусстве… о да, маги – известные ценители живописи, скульптуры, ювелирных изделий, но способны ли они сами написать хотя бы плохонькую картину? Огранить камень?

– Проклятие, купец! Не дело магов выполнять обычную работу… Гранить камни! Да я в своей жизни владел драгоценностями, которые ты и представить себе не можешь! И уж поверь, знаю камни лучше, чем какой-то торговец, все состояние которого меньше, чем цена вот этого бриллианта! – с этими словами я сунул ему под нос свое кольцо с огромным алмазом, с которым практически никогда не расставался.

– О да, ты знаток! – расхохотался он мне в лицо. – Санкрист альНоор, величайший из смертных знаток ювелирного искусства!

Одним стремительным движением он сдернул кольцо с моего пальца.

– Ты не желаешь видеть очевидного или стремишься обманывать сам себя?

С этими словами он с силой припечатал кольцо к мраморной столешнице. Во все стороны брызнули прозрачные осколки.

Я тупо уставился на пустой, слегка помятый золотой ободок.

– Подделка?

– Разумеется, – снисходительно обронил Дроган. – И я понял это сразу, Санкрист. Я ведь купец, я должен уметь с первого взгляда опознать фальшивку.

Его слова доносились до меня словно сквозь толстое шерстяное одеяло. Я медленно поднялся – золотой ободок покатился по полу, но я уже не замечал этого. Ноги сами понесли меня по коридорам, я бежал, не разбирая дороги, цепляясь за стены, и слышал, что Дроган бежит за мной. Добежав до железной двери, я набросился на замок – дважды уронив ключ, дрожащими руками все же открыл его, распахнул дверь…

Зеленая шпага лежала на том же месте, на ложе из черного бархата. Я схватил ее и изо всей силы хлестнул изумрудным клинком по каменной стене. Еще удар, еще… лезвие высекало искры, пронзительно и обиженно звенело… пока вдруг не переломилось пополам. Кусок в две ладони длиной упал на пол, сопровождаемый тонким, медленно затухающим звуком разбитого стекла.

– Вот, значит, как… – глухо пробормотал Дроган, поднимая острый стеклянный обломок. – Я ведь все правильно понял, Санкрист?

– Ты все понял правильно, – прошептал я одними губами. – Это тоже подделка, Дроган, и, следовательно, Изумрудное Жало где-то в Эммере.

Его вновь окружала тьма – как тогда, в другой жизни. Он теперь считал, жизней было две. «До» и «после». Это было правильно – часто случается так, что человек проживает не одну, а множество жизней. И каждая – очень разная… не всегда хорошая, но обязательно разная. Сейчас он жил второй своей жизнью и старался смириться с этим – все делается по воле Эмнаура, и если бог принял решение, непостижимое для простого смертного, – что ж, остается лишь принять волю высших сил.

Вся жизнь «до» была простой. Он охотился на бандитов, изучал магические искусства в Триумвирате, молился… это было хорошее время, понятное и даже приятное. Была крыша над головой – сначала своя собственная, затем – принадлежащая Триумвирату. Не терзали муки голода – кроме случаев, когда он приносил обет некоторое время воздерживаться от еды. Ему даровали право носить чеканную маску и быть среди близких по духу людей. И еще… еще была вера в мудрость великого Эмнаура в неизбежную победу тьмы над светом…

Однажды все изменилось.

Алкет неловко поднялся с узкой лежанки. Руки были стянуты за спиной мягкими кожаными ремнями – аккуратно, но надежно. Разумеется, он не пытался освободиться – к чему бежать, если надежнее стражей у входа и каменных стен его держали терзания собственной души. Видимо, именно поэтому на него не стали накладывать ни «путы», ни «оковы». Преступник должен испытывать нравственные страдания, а эти два заклинания Крови обеспечивают послушание – и не более того.

Заключенный подошел к окошку – если это крошечное отверстие, куда не пролезла бы даже голова широкоплечего Гарда, можно было назвать окном. Глубоко вдохнул прохладный утренний воздух.

Все эти дни он снова и снова вспоминал чудовище, которое сам же и выпустил наружу. Молодых воинов, отдавших свои жизни, чтобы демон мог вступить в Эммер. И других – молодых и старых, умелых и не очень – воинов в белых эмалевых доспехах, что шли на верную смерть, пытаясь хоть ненадолго остановить монстра. Они бросались на него снова и снова и гибли… гибли…

Эти тела, разорванные чудовищными когтями, растоптанные могучими лапами, обожженные демоническим огнем, уже который день стояли у Алкета перед глазами. Стоило только опустить веки.