Дмитрий Воронин - Высокий замок

В довершение всего куда-то исчезла Дилана. Блестяще проведя операцию по захвату Шиммеля, она вдруг сорвалась с места, убила капитана имперской галеры, в буквальном смысле слова захватила вторую и ушла в море. Зачем – толком не знал ни один из осведомителей. Сообщили только, что леди Танжери весьма торопилась – а Император лучше прочих знал, что когда его несостоявшаяся фаворитка нервничает, окружающим становится очень неуютно.

Император неспешно шел по коридору. Воины, несущие стражу во дворце, замирали при приближении государя и не расслаблялись, пока он не скрывался за поворотом. Но они могли бы не вытягиваться, не оттопыривать грозно челюсти и не есть владыку верноподданническими взглядами – Унгарт не обращал на стражников ни малейшего внимания, словно они были такими же предметами обстановки, как и древние, давно вышедшие из моды латы, украшающие лестницы.

У дверей синего кабинета он на мгновение остановился, словно раздумывая, переступать порог или нет. Затем усмехнулся собственным мыслям… Кто, во имя Эмнаура, здесь хозяин? Да, старый Борох опасен, но пока что его удается держать в руках. А если жрец станет проблемой…

Он набросил на лицо привычно надменный вид и рывком распахнул дверь. Борох, вечно изображавший из себя древнюю развалину, обладавший превосходным слухом и, несомненно, уловивший шаги Императора, уже поднялся, склонив голову.

– Благодарю вас, Император, за то, что вы смогли уделить мне каплю вашего бесценного времени.

Унгарт сухо кивнул и коротким, тщательно отрепетированным жестом позволил верховному жрецу сесть. И сам тяжело опустился в кресло, уставившись на непрошеного гостя тяжелым взглядом.

– Я занят, Юрай. Но я тебя слушаю. – Он намеренно выбрал именно такое обращение, холодное и в то же время фамильярное. Позволяющее говорить все, но призывающее к лаконичности.

– Я буду краток, Император. – Старик упорно избегал добавлять обязательное для всех прочих слово «мой». – Не ошибусь, если скажу, что кампания развивается не так, как планировалось?

– Допустим.

– Но я имею в виду не военные проблемы. По большому счету дела развиваются нормально, и я не сомневаюсь, что наши победоносные войска сумеют войти в Торнгарт еще до холодов.

– Ты считаешь себя стратегом, Юрай? – надменно поинтересовался Император, не слишком рассчитывая на ответ.

– Я считаю себя разумным человеком, – парировал Борох. – Я допускаю, что наши армии справятся с остатками инталийцев. Как подданный вашего величества, я искренне надеюсь на это. Как человек, досконально изучивший множество летописей, повествующих о подобных событиях в прошлом, я не исключаю, что через месяц-другой нам придется пойти на компромисс, обсудить со Святителем размеры контрибуции, после чего вывести наши войска из Инталии. Сейчас меня гораздо больше волнует иное.

Борох сделал долгую паузу. Император тоже молчал, понимая, что старик явился сюда совсем не для того, чтобы сообщать повелителю очевидные и от этого по-особому неприятные вещи.

– Мда… меня, ваше величество, заботит тот печальный факт, что в этой войне Империя уже снискала дурную славу.

– Вот как? – изогнул бровь Император.

– Именно так. Недавно я получил информацию о том, что Комтур высказал недовольство… методами ведения войны, в которой, согласно заключенных соглашений, принимают участие индарские клинья. Подобные же настроения царят в Кинтаре… Правда, ни те, ни другие пока не сочли нужным высказать официальные протесты, но, подозреваю, это лишь вопрос времени.

– С каких пор какие-то кинтарийцы смеют вслух высказывать мнение о политике Империи?

– С тех пор, как подобные мысли посещают не только их. Все началось с призыва демона…

– Это была твоя идея, – мрачно напомнил Император.

– Верно. Сумасшедший маг призывает демона, но преступление наказано, закон восторжествовал. Так должно было быть.

Император молча смотрел на Бороха. Тот развел руками, сокрушенно покачал головой, демонстрируя скорбь.

– Увы, казнь преступника не состоялась. Он бежал.

– Я слышал об этом прискорбном событии… – Император не кривил душой. Побег приговоренного к смерти Алкета Гарда и в самом деле не пошел Империи на пользу.

– Многие враги, – продолжал старик, – и вне пределов Гурана, и внутри страны, и даже в самом Броне стали всерьез поговаривать о том, что Империя уже не способна одержать победу силой. А потому начинает отдавать предпочтение использованию грязных приемов.

Унгарт кивнул. Подобные донесения поступали ежедневно. Среди быдла, гордо именующего себя народом, всегда найдутся ублюдки, с радостью поливающие грязью власть. Эти сволочи никогда не возьмут в руки меч, чтобы защищать свое государство – но зато с радостью припомнят все действительные промахи, а заодно измыслят еще столько же, преподнося свои россказни как непреложную истину. Тайная стража пытается навести порядок, но безуспешно – подонков становилось все больше.

– Далее. Вы слышали об эпидемии, с которой столкнулись солдаты арДамала?

– Эпидемия? – скептически хмыкнул Император.

– Ну, каким словом еще назвать массовое отравление? – пожал плечами Юрай. – Как бы там ни было, использование яда также приписывают нам.

– А разве это не твоя операция?

Унгарт и в самом деле был удивлен. Информация о трагедии, постигшей армию арДамала, несколько позабавила Императора, хотя он и понимал, что среди тайных или явных врагов Империи подобная акция вызовет бурю возмущений. И не только среди них – визг всяких там кинтарийцев вполне можно проигнорировать. Да они и сами понимают, что тявкать на великий Гуран можно лишь до определенного предела. Терпение Империи может истощиться – и Выжженная Пустошь, вполне вероятно, окажется не столь уж неодолимой преградой для армии. Куда опаснее брожения среди знати – рыцари все еще высоко ставят понятия чести.

– Нет, ваше величество, – покачал головой Борох. – Но я знаю того, кто приказал доставить яд в Тимрет. Того, кто организовал бегство Алкета Гарда. Того, благодаря кому провалился план захвата Торнгарта.

– Это очень серьезные обвинения, – медленно протянул Император, прекрасно понимая, к чему клонит старик.

Борох не в первый раз поднимал этот разговор и неизменно наталкивался на негативную реакцию властелина. Свой самый надежный инструмент поддержания власти Унгарт предпочитал беречь. Если уж верховный жрец вновь запел старую песню, значит, у него и в самом деле появились весомые доказательства. И сейчас семена падали на благодатную почву. Когда дела идут хуже некуда, лучший способ поправить положение в глазах недоброжелателей – найти виновного.

– Итак, ты обвиняешь?…