Феликс Разумовский - Аленький цветочек

Сама «атаманша» тоже не теряла даром времени и была по обыкновению удачливей мужиков. На свет Божий явилась петля из красной муаровой ленты с тонкими желтыми полосками по краям. Потом золотой галун от офицерского погона с двумя малиновыми просветами и тремя звёздочками, вышитыми мишурой.

– Подполковник Стрелков! – Сразу заинтересовавшись, Юркан подошёл поближе, осторожно осмотрел находку. – А ведь это скорее всего темляк. Цветов ордена святой Анны. – И деловито прокомментировал: – Обычно жаловали за геройство.

Мог ли знать храбрый боевой офицер, принимавший награду, где она в конце концов окажется и какие руки её будут держать…

Между тем процесс споро шёл вглубь и вширь, постепенно охватывая всю чердачную площадь. Одна за другой из пыли извлекались находки: аптечные пузырьки с двуглавыми орлами, позеленевшие монеты, пара непонятных медяшек с эмалевыми глазками, старинные пуговицы. Всеобщее ликование вызвала находка Юркана – четырёхгранная бутылочка, сплошь покрытая рельефными ликами святых и испещрённая славянской вязью. «Вера твоя спасет тя, – значилось на одной из граней. – Иди с миром. Святая вода Угрешского монастыря».

– Вот он, опиум для народа! – Натаха восхищённо повертела бутылочку, любовно погладив, вернула хозяину. – Полста баксов, Юркан. С тебя причитается!

– Да уж. – Тот убрал добычу в сумку и, вытерев трудовой пот (на лице образовались грязные разводы), внимательно оглядел чердак. – Да, как говорил Горбач, вот где собака порылась. Здесь, пожалуй, всё.

Отдых получился коротким – особо рассиживать было недосуг. Выкурили по сигаретке и спустились вниз, в квартиры. Вскрывать полы, простукивать стены, методично взламывать подоконники…

– Хор-роший дом! – Юркан потрогал медную, отлично сохранившуюся ручку на первой же двери, но брать не стал. Шагнул внутрь квартиры и вытащил титановую фомку: – Ну-с, приступим…

Это раньше, пару лет назад, поиск ручек, шпингалетов и прочей фурнитуры был прибыльным делом. Отчищенная от краски и окислов, отполированная специальной пастой, «медяшка» расходилась влёт и приносила за месяц до полуштуки баксов дохода. Теперь рынок заполонили новоделы, и покупатель, сбитый с панталыку блестящими импортными финтифлюшками, перестал ценить настоящую вещь. Сбили, сволочи, цену!

– Сама пойдёт!.. – Юркан с Серёгой стали с треском отрывать половицы. Под ними в серой лохматой пыли кое-где виднелись монеты, в основном советские копейки выпуска шестьдесят девятого года. Видимо, играли свадьбу, и молодых по традиции осыпали деньгами. А может, дети баловались, устраивали между перекрытиями «клад»… В общем, мелочевка, ничего особенно интересного. Натаха критически посмотрела на парней и занялась подоконником. Распотрошив его, она сунула руку в открывшееся углубление и извлекла завёрнутый в промасленную тряпочку револьвер. Рядом лежало разрешение на право его ношения, выданное в 1918 году Василеостровской ЧК на имя некоего Хаима Абрамовича. Носившего смешную фамилию Сруль.

– Наградной! – Юркан поскрёб ногтем золочёное рифление, игравшее в луче фонаря. – Самовзводный, вот это я понимаю! К нему шашка вообще-то полагалась… Золотое оружие за доблесть. Зуб даю, что Сруль его спёр…

Натаха торопливо полезла в тайник проверять, нет ли там ещё и золотой шашки, а Юркан высыпал в ладонь тупоголовые патроны, поставил на место барабан, нажал спуск.

– Ишь ты! Полный порядок! Хоть сейчас буржуев стрелять… – Щёлкнул пару раз курком, зарядил наган, вернул Натахе. – Дома только не храни, стрёмно.

Та фыркнула:

– Не учи задницу вытирать.

Оружие она действительно находила не впервой, правда, так и не выучилась в нём разбираться.

Кладоискатели двинулись дальше. В соседней комнате на полу валялись грязный матрас, тряпьё, пустые флаконы отравы, именуемой в народе «красная шапочка»… И повсюду – кучи дерьма.

– Бомжи! – Серый сплюнул с отвращением, выругался. – Гадят, где живут, сволочи. Всё, больше не буду от «Бочкарёва» бутылки им оставлять.

Запашок в комнате вправду стоял – хоть оглобли заворачивай. Впору пришёлся бы даже не респиратор, а полный противогаз. Однако порядок есть порядок! Назвался чердачником – о белых перчатках можешь забыть. Чертыхаясь, крутя носами, троица начала потрошить бомжовник и вскоре лишний раз убедилась, что, не извалявшись в дерьме, ничего в этой жизни не добьёшься. В толстой капитальной стене опять же под подоконником Натаха вскоре настукала ещё один тайник. Когда оторвали фанерный лист, обклеенный грязными обоями, стал виден старинный, сугубо довоенного образца чемодан. Фанерный, лакированный, с деревянными рёбрами, чтобы не царапался и легче скользил по полу, если придётся тащить. Должно быть, примерно в такой и укладывал свой немудрёный скарб герой «Поднятой целины». Сколько лет пролежал чемоданчик в своём тайном гнезде, сколько поколений успело вырасти и состариться, не подозревая, что за тонкой фанеркой ждёт своего срока натуральный – натуральнее некуда – клад?..

– Ну, Натаха, в ЧК тебя носили бы на руках!.. Ты у нас часом не экстрасенс-лозоходец? – Серый попробовал вытащить чемодан, но тот сидел плотно, и подгоняемый нетерпением кладоискатель стал выкорчёвывать его фомкой: – Не могли побольше дырку сделать, гады… спешили, наверное… Или просто намертво врос?

– Э, аккуратней! – заволновалась Натаха. – Раритет мне не попорть!

– Сама не учи, – буркнул Серый, налегая покрепче.

Наконец чемодан отделился от стены и тяжело вывалился наружу. При этом внутри отчётливо брякнуло. Натаха жадно схватила его за ручку и попробовала оттащить для осмотра и вскрытия, но едва смогла сдвинуть с места. Что бы там, внутри, ни хранилось, явно это были не штопаные рубашки коммуниста Давыдова!

– Ни хрена себе подарочек! – Серый с подошедшим Юрканом кое-как выволокли добычу на середину комнаты, начерно обмахнули от пыли и кирпичного крошева. Натаха потянулась к замкам, каким-то чудом не заржавевшим…

…И в это время на лестнице послышались голоса и шаги, заставившие чердачников насторожиться, а ещё через минуту в комнату ввалились её нынешние обитатели – двое пьяненьких граждан, выглядевших классическими иллюстрациями к слову «говнюк». Да и то сказать, разило от обоих так, будто всю сознательную жизнь они провели в выгребной яме.

Обнаружив в «своей» комнате неожиданных посетителей, бродяги сперва заторможенно уставились на «оккупантов». Потом оказалось, что они пребывали как раз на том градусе, когда русский человек начинает выяснять отношения.

– На н-н-нашу плацкарту! – возмутился более рослый. Страшно округлил щёлки глаз… и вдруг бешено заорал, затопал, брызгая слюной: – Ушатаю! Разд-д-дербаню! На ноль помножу!..