Ник Перумов - Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

– А-ы-ыых… – только и выдавил Игнациус, когда клинок мельинки распорол ему плечо и грудь. – Ы-хррр… – Из раны выплеснулась волна крови, чародей стал оседать, заваливаясь на бок. Тави по-кошачьи изогнулась, замахнулась вновь, чтобы наверняка, чтобы срубить голову, но тут окровавленная рука Игнациуса метнулась к ней, вцепилась в горло, а сам Архимаг, несмотря на распоротую грудь и хлещущую кровь, рванулся наружу; копьё валькирии пробило ему левое плечо, оно обязано было пройти сквозь сердце; ещё миг – и чародей рухнул вниз, увлекая за собой Тави.

Последнее, что видели бросившиеся следом Райна и орки – две накрепко сцепившиеся фигурки, падавшие в бездонную пропасть. Что-то мелькнуло – последний луч света на острие Тавиного клинка, пронзившего Игнациуса насквозь и высунувшегося из спины мессира Архимага.

И – всё. Тьма сомкнулась над ними, словно непроглядная вода.

Ледяная броня, сковывавшая Клару, исчезла.

Чародейка и валькирия снова были только вдвоём, если не считать орков и Этлау. А над ними, в небесах, спускался и уже почти достиг истерзанных камней острова Спаситель.

Спаситель-во-Гневе.

Сильвия, конечно, не видела, как протекала схватка в казематах. Однако то, как окровавленный Игнациус вывалился из дверного проёма, вцепившись в горло Тави и волоча за собой мельинскую воительницу, она разглядела во всех подробностях.

Вот так так. Всесильный мессир Архимаг – и побеждён, хоть и сумел захватить с собой своего убийцу; а до этого сбросил туда дракона.

Сильвия знала, что именно дракона, не человека – быть чудовищем и Хозяйкой Смертного Ливня имело свои преимущества: чудовища видят намного больше людей.

Ты остался один, Спаситель. Конечно, там, внизу, ещё суетятся Райна с Кларой, но они меня не очень интересуют. Я здесь, чтобы нанести последний удар: знаю я этих магов, даже пронзённые насквозь, они обнаруживают порой удивительную живучесть. По себе знаю.

Сколько ж мрази и мусора кануло в эту бездну! Все эти силы, силищи и тому подобное; все, кто привык сметать людей, словно пылинки, кто привык ступать по мирам так же, как мы говорим – «ступать по головам»!

Что ж, оно и к лучшему. Смертный Ливень готов, он исполнит последний приказ Хозяйки. Последний – потому что Эвиалу, как миру, приходит конец, а она, Сильвия, никогда не умела сама бродить по тропам Межреальности.

Удивительно, но она не боялась. Спаситель, медленно спускавшийся к земле в ауре сгустившихся кровавых облаков, казался просто дурным актёром, переигрывающим в античной драме. Тит Оливий, великий имперский трагик Мельина, приказал бы такого лицедея гнать из своего театра плетьми.

Иди, иди сюда, заклинала Сильвия. Спускайся пониже, ты, ходячая маска. Ты – совсем не то, во что верят простые пахари Мельина, совсем не то, чьим именем добрые священники порой творили простые, но действенные чудеса – скажем, помогали вдове растянуть на целую зиму единственный мешок муки. У меня нет к тебе жалости. Нет и страха – чудовищу, вроде меня, нечего бояться. Спускайся же, спускайся!..

– Она умерла как истинная валькирия. – Райна сняла шлем и опустилась на одно колено у самого края уступа. – Мы ведь все поверили. Все, кроме Ниакрис.

Клара отвернулась – глаза невыносимо щипало, слёзы так и рвались наружу.

Тави. Притворившаяся предательницей, готовая к тому, что её убьют друзья, если план хоть в малости не удастся.

Ниакрис. Первая всё понявшая и разгадавшая – и решившая подыграть, даже такой ценой.

Может, искусство гномы-врачевательницы её и спасёт – на краткий срок, потому что Спаситель – вот он, совсем рядом. Подруга Аглая частенько пыталась обратить её, Клару, в свою веру – зачитывая, в числе прочего, и «свидетельства о последних днях». Предание утверждало, что Спаситель должен «поставить стопу свою» на землю обречённого («погрязшего в грехах») мира – только тогда Он обретёт над этим миром полную власть. Так ли это?..

– Эй, монах!

Этлау больше не дрожал. Скулы отца-инквизитора заострились, глаза – ввалились, словно он не ел по меньшей мере два месяца, но смотрел он прямо и взгляда не отводил.

– Что угодно могущественной чародейке?

– Какие политесы… Отвечай, монах – что можно сделать с Ним? И… что Он сделает с нами? Согласно твоим священным книгам?

Этлау бледно усмехнулся. Опрокинутая пирамида, после того, как Игнациус и Тави сорвались вниз, словно бы поперхнулась – зомби не пытались наступать, и молнии с огнешарами больше не секли камень верхних ярусов. Там, в глубине, куда канули драконы, начиналась своя битва, и назойливых орков, похоже, просто оставили в покое. На время.

– Когда-то я был уверен, что знаю о Нём всё. Сейчас – я признаю́сь, что не знаю о Нём ничего.

– Большое спасибо. Ты мне очень помог, монах. – Злая ирония призвана была заглушить вдруг прорвавшуюся в сердце пустоту.

Дракон Сфайрат, гнусный обманщик, укравший облик её погибшего возлюбленного, мерзкая змеючая тварь, так и не взлетел над ярусами гибнущей пирамиды. И осознание этого вдруг заставило Клару на миг позабыть даже о Спасителе.

– Чего уж тут. – Преподобный пожал худыми плечами. – Спасителя не остановить. Он обречён на победу. Все, дерзнувшие противустать Ему, падут. Причём не обязательно от Его длани. Нет. Они падут, потому что таков естественный порядок вещей. Как вода течёт вниз по склону, а не вверх, так и Спаситель – побеждает, ибо таково естество. Определённое, само собой, Им же, Спасителем, произнесёнными пророчествами.

– Замечательно, – криво ухмыльнулась Клара. – А нам что остаётся?

– Пасть с оружием в руках, лицом к лицу с врагом, как подобает воинам, – словно само собой разумеющееся, произнесла Райна.

– Прекрасно сказано, доблестная воительница. – Этлау поклонился с неожиданным достоинством, коего никто не ожидал от ещё совсем недавно дрожащего в углу тощего и лысого человечка с единственным глазом. – Но, мне кажется, у нас есть кое-что получше.

– Например?

– Сразиться с оружием в руках и победить, – улыбнулся инквизитор.

Клара, Райна и присоединившийся к ним Уртханг только и смогли, что разинуть рты.

– Ты знаешь, как одолеть Его, монах?

– Если бы я знал , могущественная волшебница, то, наверное, уже занимал бы Его место.

Глубины опрокинутой пирамиды внезапно содрогнулись, казалось, застонали даже камни.

– Некромант Неясыть, – понимающе кивнул Этлау. – Никогда не сомневался в его способностях.

– И потому затащил его на эшафот? – В дверях появилась нахохлившаяся Эйтери. Рукава гномы по самые плечи были испачканы кровью. – Она будет жить, эта девочка. Тави, – маленькая чародейка всхлипнула, не таясь, – она всё сделала правильно. Рана страшная на вид, море крови, но главное не задето. А все поверили, даже этот ваш Архимаг… даже я. На чуть-чуть, – тотчас поспешила она оправдаться, хотя никто, конечно, в её оправданиях не нуждался.