Вадим Панов - Ручной Привод

Юля поднялась на ноги и протянула вперед руку, намереваясь ощупать остановившую ее преграду, однако ничего не обнаружила. Воздух оказался прозрачен и проницаем, преграда исчезла, и ничто не препятствовало девушке спрыгнуть с платформы на пути.

– Все правильно, – усмехнулась Юля. – Так и должно быть.

Никакого желания исследовать темные тоннели у девушки не было. Убедившись, что она может пройти, Юля развернулась и подошла к кассе, окошко которой, как выяснилось, закрывала картонка со сделанной от руки надписью: «Кончились!»

– А куда они были?

Девушка перевела взгляд на расписание.

«Москва—Париж. Ежедн. Отлж».

«Пекин—Марракеш. Вых. Отлж».

«Бомбей—Антананариву. Москва (транзит). Отменен».

Рядом прилепилась бумажка с пояснением: «Паром заглох».

Где именно случилась неприятность – не уточнялось.

– Наверное, у Шпицбергена, – предположила Юля.

Странно, но, несмотря на исчезновение людей, ее настроение улучшилось. Девушка не понимала – почему, однако отметила, что непонимание происходящего больше не повергает ее в ужас. Страх ушел тем же путем, что и боль из разбитого локтя – растворился без следа. Освободил от себя ее восприятие.

– Я стала другой?

Или осталась прежней. Просто поняла, что нельзя бояться бесконечно.

– Уважаемые пассажиры! Приготовьтесь к проходу транзитного состава, – сообщил прокашлявшийся репродуктор. – Пожалуйста, отойдите от края платформы и не старайтесь запрыгнуть в вагоны: специальным президентским указом машинисту экспресса запрещено останавливаться на «Передаточной», даже в случае крайней нужды.

Вид вылетевшей из тоннеля электрички также не расстроил девушку. Юля законопослушно стояла в трех шагах от края платформы и абсолютно спокойно, без эмоций, смотрела на проходящий поезд, машинально отмечая выхваченные из калейдоскопа освещенных окон образы. Молодой парень в джинсовой куртке читает книгу, упираясь плечом в закрытые двери. Женщина с тяжелой сумкой, а на диванчике перед ней – три весело щебечущие подружки. Солдатик в камуфляже… Юноша целует черноволосую девчонку… Сосредоточенный карапуз чертит на стекле таинственные знаки, словно срисовывая ветвистые символы с разноцветной схемы метро…

Мимо «Передаточной» проезжала реальность, ее реальность. Втягивалась в противоположный тоннель, исчезая… навсегда?

Или нет?

Где-то в глубине души уже сформировалась уверенность, что убегающий во тьму поезд – отнюдь не последний шанс. Что ничего не потеряно. Время блужданий закончилось, лабиринт «Малой Земли» почти пройден, и в любой момент девушка может выйти на свободу.

– Скоро, – прошептала девушка. – Очень скоро.

Проводив взглядом последний вагон, Юля развернулась, перепрыгнула через турникет и пошла по коридору обратно.

Или вперед?

Да какая разница!

Юля шла. Впервые шла по коридору загадочного здания, не испытывая никакого страха. Как по самому обычному подвалу.

– Я выйду отсюда, когда захочу!

Десять шагов… тридцать… пятьдесят… Лестницы наверх все не было, однако спокойствие не покидало девушку.

– Значит, я пока не хочу уходить. – Дорогу преградила дверь. – Все в порядке. Все под контролем.

Девушка уверенно надавила на ручку, нащупала на стене включатель и, когда помещение осветилось, не удержалась от возгласа:

– Какой бардак!

Стены, выложенные когда-то белой плиткой, покрывали жирная сажа, подозрительные потеки бурого цвета и плакат: «Отстоим Севастополь!», изображающий солдата с пистолетом-пулеметом Шпагина в руках. Рядом негромко шипел черный репродуктор. Из прикрученного к ржавой трубе крана тонкой струйкой стекала в желтую от грязи мойку вода. Левее чихал допотопный холодильник, еще дальше скучала газовая плита с открытой дверцей духовки, из темноты которой на девушку без восторга взирали две пары глаз.

– Ой!

Это была реакция на крысу, которая шмыгнула в угол. В духовке, судя по всему, находилось гнездо.

– Кошмар!

Юля хотела уйти, однако при виде холодильника в животе предательски заурчало.

«Там может быть еда!»

– Сколько же я не ела, что готова искать пищу в этой помойке?!

Пара мгновений нерешительности – и вот девушка, пересилив брезгливость, открыла холодильник.

Четверть батона, засохшего и замерзшего. Кусочек сливочного масла в полиэтиленовом пакете. Развернув его, Юля скривилась – масло давным-давно протухло. Стеклянная банка с джемом, под крышкой – густой слой плесени. Пакетик чая, два кусочка сахара, кружка и нож.

– Занятный набор.

Репродуктор откашлялся, заставив девушку подпрыгнуть, и взволнованный мужской голос предложил:

– Прослушайте сводку Совинформбюро от девятого сентября одна тысяча девятьсот сорок…

– Заткнись!

Передача оборвалась, но ненадолго.

Юля успела наполнить кружку ржавой водой из-под крана, когда со стены продолжилось:

– …перешли в наступление и освободили населенные пункты…

– Я же велела заткнуться!

На этот раз получилось: репродуктор обиженно квакнул и затих.

– Та-ак… если я проголодалась, получается, что времени прошло много. Неужели вся ночь? – Юля вздохнула: – Олег с ума сойдет.

Однако мысли о друге не отвлекли девушку от насущных проблем. Сейчас ее больше всего интересовало, как вскипятить воду. Спички отсутствовали. Но даже если бы они были, а плита оказалась бы подключенной к газопроводу, разжигать огонь не хотелось – из духовки без перерыва доносилось подозрительное шуршание, а учитывая агрессивность обитателей Куриного Бункера, связываться еще и с местными крысами Юле не хотелось.

Да и что ей чай? Вот бы поесть…

Девушка поставила кружку на полку раскрытого холодильника и взяла хлеб. Сухари, конечно, полезны, но если бы кусок батона оказался свежим…

В подушечках пальцев запульсировала колющая боль.

– Что происходит?

В следующий момент девушке показалось, что хлеб стал… Мягче? Да, стал. Только что кусок батона представлял собой холодный камень, а теперь его можно было слегка сдавить. Слегка.

– Оттаял?

Нет, не ври себе. Не оттаял. Все дело в тебе!

Юля сосредоточилась, закрыла глаза – почему-то ей показалось, что, если она будет смотреть на происходящее, чуда не получится, – и захотела свежего хлеба. Как в Курином Бункере ей захотелось избавиться от агрессивных птиц.

– Свежий хлеб.

Вновь появилось покалывание.

«Свежий хлеб!»

Мысль медленно формировалась, словно вытекая из ноющих подушечек. Хлеб стал мягким и теплым. Девушка понюхала его и счастливо улыбнулась.

«А с маслом получится? От бутерброда я бы не отказалась!»

Юля положила хлеб на полку, взяла в руку пакетик с прогорклым маслом и вновь закрыла глаза.