Вадим Панов - Королевский крест

«Трусы! Предатели!»

«Вы ищете славы или смерти? Пытаетесь удовлетворить амбиции или сделать что-то действительно важное? Разберитесь в себе. И объясните мне, почему люди должны платить за ваше величие?»

«Они ждут! Великие Дома ждут, когда мы ошибемся!»

«Сделайте так, чтобы не дождались. Этим вы окажете человечеству гораздо большую услугу. — Русский вздохнул. — Поверьте, граф, люди не настолько плохи и заслуживают жить в мире… со всеми».

«Отказывая в помощи, вы отдадите Западную цивилизацию на растерзание Тайному Городу!»

«Нет, — покачал головой монах. — ВЫ отдадите…»

Отказ не сломил графа — оставалась надежда, что в случае войны Забытая пустынь изменит точку зрения. Если правильно разыграть партию, могущественные монахи не смогут остаться в стороне: события вынудят их действовать. Сен-Жермен, опытный кукловод, в своих силах не сомневался, знал, что интрига удастся. Но графа смутила уверенность монаха. Смутило, что русский не обвинил его в подготовке вторжения. А ведь не мог монах не видеть, что ждет страну: боль и страдания, еще не пришедшие на русскую землю, отражались в глазах посланника Забытой пустыни. Жгли душу. Но промолчал монах. Промолчал. Говорил не о войне. Говорил о мире..

Это следовало обдумать.

Проще всего было уйти из лагеря порталом и сразу оказаться вдали от взбешенного императора. Но переход был слишком заметным заклинанием, построенный в такой близи от Москвы, он бы наверняка привлек внимание наблюдателей Великих Домов. Граф же не хотел встречаться с боевыми магами нелюдей, а потому поскакал в город верхом, миновав французские посты при помощи легкого, едва заметного для Великих Домов морока. Окрыленный успехом Сен-Жермен совершенно забыл, что не только он пристально следит за Колодой Судьбы. Не обратил внимания на сгустившуюся ночную тьму. И опомнился, лишь когда вставший на дыбы жеребец едва не выкинул его из седла: из открывшегося портала вынырнули всадники. Много всадников, почти два десятка.

— Какая встреча, граф! Надеюсь, вы обо мне не забыли?

Мрак прятал облик говорящего, но невозможно было не узнать уникальный голос.

— Бруджа!

— Пришло время расплатиться, граф!

Сен-Жермен машинально положил руку на седельную сумку, в которой лежала шкатулка с Колодой Судьбы.

— Отец предусмотрел все, кроме появления партизан, — вздохнула Клаудия.

И если Сен-Жермен забыл о масанах, то Бруджа, в свою очередь, совершенно упустил из виду тот факт, что русские восприняли вторжение чрезвычайно серьезно и не собирались придерживаться общепринятых правил ведения войны. Нет, регулярные части действовали как положено: отступали, производили перегруппировку, совершали маневры, отрезая Наполеону дорогу на юг. В то же время население не выступало в роли стороннего наблюдателя, а способствовало, чем могло, истреблению захватчиков. Войска Кутузова ушли, а в окрестностях Москвы оставалось полным-полно русских отрядов, изматывающих противника молниеносными рейдами.

— Будь это только челы, у отца не возникло бы проблем. Но Великие Дома испросили у Забытой пустыни разрешение на участие в боевых действиях. Масаны Камарилла, юные рыцари Ордена и дружинники Зеленого Дома — все, кому захотелось повоевать, помахать саблей, такую возможность получили…

На близком расстоянии Алое Безумие не способно скрыть хозяина от сканирования, и подскакавшие чуды сразу поняли, на кого наткнулись.

— Масаны?!

— Саббат!!

— Смерть кровососам!!!

Они сшиблись в рукопашном бою: восемнадцать вампиров и десяток молодых рыцарей. Сабли и шпаги против кирас и прямых палашей, скорость и ловкость против силы и натиска. Сшиблись, смешались, заговорили на языке клинков, разорвав ночную тьму звоном железа. Отступать никто не собирался: чуды, отправившие в Замок сигнал, были уверены, что помощь придет, а масаны надеялись захватить Колоду Судьбы. И они были близки к достижению цели: оттеснили рыцарей, метким выстрелом свалили жеребца Сен-Жермена, но…

Сбыться надеждам не удалось: сначала на шум схватки подоспел отряд человских гусар, а следом явилось подкрепление из Замка.

— Дальнейшее тебе известно. Отец спасся благодаря самопожертвованию телохранителей. Сен-Жермен сбежал — ему тоже не хотелось встречаться с чудами, которые, в свою очередь, разбив отряд отца, быстро покинули место схватки, разъехавшись с челами в разные стороны. Следы скрыла Служба утилизации… — Клаудия помолчала. — В отряде гусар воевал поручик Денис Чернышев. Твой предок. Он-то и стал счастливым обладателем красивой шкатулки с двумя колодами карт.

— Но он не открывал «Королевский Крест», — тихо произнес Роберто. — Бабушка рассказывала, что первым сыграл с Судьбой Дмитрий Чернышев, сын Дениса.

— Чтобы открыть пасьянс, нужна помощь колдуна. Возможно, Дмитрий каким-то образом узнал о Тайном Городе, или сам…

Но было видно, что подробности семейной истории графов Чернышевых не интересуют Клаудию. Последние фразы она произносила без души, без страстности, едва ли не механически, полностью увлеченная, как понял Роберто, коротким сообщением, которое сделал заглянувший в комнату Жан-Жак. Слуга произнес несколько фраз на незнакомом Чернышеву языке, ушел, а девушка, помолчав некоторое время, продолжила повествование без прежнего энтузиазма.

«Какие-то проблемы?»

Но спрашивать Чернышев не стал. Знал, что Клаудия сама расскажет. Так и произошло. Девушка ласково провела прохладным пальчиком по плечу Роберто и улыбнулась:

— Тебя, наверное, интересует, что сказал Жан-Жак…

Ответить Чернышев не успел: в комнату вошел барон.

Быстро, без стука. Угрюмо посмотрел на Роберто, чуть скривился, повернулся к дочери и громко задал вопрос. На древнем языке масанов, как догадался Чернышев.

— Я не смотрела в будущее, — по-русски ответила Клаудия.

Александр проигнорировал намек девушки и переходить на знакомые Роберто языки не стал. Впрочем, смысл его второго вопроса был понятен и без перевода.

— Потому что это не нужно, — отрезала Клаудия. — Я устала повторять, что некоторые события следует обдумывать и анализировать, а не пытаться предсказать, к чему они приведут.

Еще один вопрос.

— Да, я думала. А ты?

На этот раз Бруджа говорил довольно долго, минуты две. Сменил тон: из грубовато-недовольного он стал просто ворчливым и даже, увлекшись, принялся активно жестикулировать. Клаудия внимательно выслушала отца, помолчала, после чего кивнула:

— На твоем месте я поступила бы так же.

Барон усмехнулся и вышел. Немного задетый Чернышев недовольно смотрел в сторону.