Вадим Панов - Королевский крест

— Я тогда себе харакири сделаю, — пообещал Иголка. — И тебе, ослиная башка, тоже. Понял меня? Первая пуля из харакири — твоя.

— Как в Сибири, — эхом отозвался Контейнер. — Глаз за глаз.

— А ешли мы Шантьяге тачку фернем, у него наштроение хорошее штанет, и мы его попрошим нам помочь, — развил мысль Копыто. — Чего ему штоит жа наш шлофечко перед фюрером шамолфить? Мол, не надо убифать, потому шта мы еще пригодимшя.

— Ты Сантьягу попросишь? — недоверчиво прищурился Иголка.

— Попрошу, — пожал плечами уйбуй. — Мне шейчаш фше по фигу.

Бойцы вновь переглянулись:

— Получится?

Контейнер пожал плечами:

— Может, и получится. Типа, чем штаны протирать, лучше поехали, правда, за тачкой…

Игорный дом «Два Короля».

Москва, улица Большая Каретная,

6 ноября, суббота, 18.43

Надо верить!

Стискивать зубы, приказывать себе не отступать, не сомневаться, не сворачивать с выбранного пути. Верить! Верить в себя. Верить в то, что делаешь. Только так можно добиться результата, достичь желаемой цели: с горящими глазами, с искренней верой в свою правоту, с готовностью пожертвовать собой. Искренность подкупает, заставляет задуматься, останавливает занесенную для удара руку. Искренность — мостик, перекинутый через реку огня, идти по нему чертовски трудно, но ведь другого пути нет. Все остальные дороги ведут в хаос…

Только искренностью можно заслужить доверие хозяина всевидящего Амулета Крови. Только предельной честностью.

А для этого нужно верить. И Захар верил. Он верил, что поступает правильно, что действует на благо семьи, и был готов, в случае необходимости, пожертвовать собой. Захар прекрасно знал, что ненавидим. Что любой мятежник с удовольствием высушит его, а еще лучше — отправит на солнце, дабы насладиться чудовищными муками епископа. Но Захар слишком устал от войны, слишком устал от ненависти. Высушат значит высушат . Отправят на солнце значит отправят на солнце. Поверят — отлично.

Подъехав к «Двум Королям», Треми специально припарковал машину напротив главного входа и десять минут просто сидел за рулем, предоставляя Брудже возможность привыкнуть к своему присутствию. Затем епископ медленно проехал к воротам подземного гаража и холодно улыбнулся вампиру, стоящему рядом с челами-охранниками:

— Sai chi sono?

— Si.

— Sono venuto da solo. Non sono armato. Voglio vedere il barone.

— Sei qui per negoziare?

— No. Nessuno sa che sono qui. [13] — Ты знаешь, кто я? — Знаю. — Я приехал один. Я невооружен. Я хочу видеть барона. — Ты парламентер? — Нет. Никто не знает, что я здесь (итал.) .

Жан-Жак поморщился, но молча кивнул челам, приказывая поднять шлагбаум и пропустить в гараж «Инфинити» Захара.

Книжный магазин Генбека Хамзи.

Москва, улица Арбат,

6 ноября, суббота, 18.44

— Смешно, правда? Они оба меня убили. Оба меня любили, и оба меня убили. Прямо рифма… Проклятая поэзия… — Анна повертела в руке бокал, сделала большой глоток вина. Смотреть Генбеку в глаза девушка избегала, отворачивалась, прятала взгляд. Не хотела, чтобы старик видел слезы. — Убили, потому что любили. — Еще один глоток вина. — Меня.

Метаморф способен сопротивляться воздействию спиртного сколь угодно долго, для него не составит труда изменить свой организм так, чтобы он стал невосприимчив к алкоголю. Небольшая коррекция клеток, и поступающее вино начинает оказывать на них такое же действие, как и обыкновенная вода. Ты остаешься трезвым. Ты отчетливо воспринимаешь происходящее. Помнишь каждую мелочь… Но сейчас Анна не хотела оставаться трезвой, не препятствовала винному дурману туманить голову. Надеялась заглушить боль, расслабиться, смыть виноградной кровью горькие мысли.

Но не получалось.

— Я все испортила.

Хамзи приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, передумал, вздохнул и тоже глотнул вина. Пригубил, если быть точным, ибо в отличие от заканчивающей вторую бутылку девушки шас до сих пор тянул первый стаканчик.

— А все моя глупость, — продолжила Анна. — Судьба! Разве могут ее изменить какие-то карты? Чушь! Чушь! Генбек, вы были абсолютно правы…

Последнее замечание совсем не удивило старика.

— Какая я дура!

К этому заявлению Хамзи также отнесся с пониманием.

— Судьба — это жизнь! Жизнь! Настоящая жизнь! За карточным столом ее можно только проиграть! Не выиграть! Не изменить! А только проиграть!! Почему я вас не послушала…

Анна всхлипнула. Генбек сочувственно вздохнул и, воспользовавшись тем, что девушка уткнулась в носовой платок, бросил тоскливый взгляд на висящую на входной двери табличку «Закрыто на учет» — дружба нанесла бизнесу предательский удар. Закрыть магазин в разгар дня! Все существо шаса возмущалось этим поступком, голоса предков дружным хором требовали одуматься и отворить двери посетителям, но Хамзи держался. Он понимал, что Анне необходимо выговориться, знал, что пойти девушке больше не к кому, а потому стоически переносил невзгоды.

— Мне было хорошо с Эльдаром. С ним спокойно, с ним интересно. Если бы он относился ко мне как к любовнице, все было бы иначе… — Еще один всхлип. — Но он в меня влюбился по-настоящему. Я видела. Я знала. Эльдар хотел от наших отношений большего, но не мог спорить с отцом. Это нас мучило. Его… меня… А Никита…

Хамзи держался, несмотря на то, что трагическую историю любовного треугольника ему предстояло выслушать в пятый раз — говорить о чем-либо другом Анна не могла. Интрижка, увлечение, настоящая любовь, обида, внезапно появившийся деловой интерес, новая любовь… С точки зрения шаса, уйдя к Никите, девушка поступила абсолютно правильно: в первую очередь следует думать о бизнесе. С другой стороны, Генбек избегал смешивать деловое и личное, ибо видел, к каким последствиям приводит страстный коктейль бизнеса и чувств. В общем, чем умнее женщина, тем больше она делает глупостей.

— Я видела, что Никита не врет! Он любит меня! Или любил… — Вздохнула: — Эти проклятые карты изменили его…

Играя с Судьбой, изменяя свою жизнь, трудно остаться прежним. Мало кто из игроков в «Королевский Крест» задумывался над этим. По крайней мере, до игры.

— Никита стал другим…

Но, несмотря на свое состояние, девушка оставалась наемником и утаила от старика факт появления в городе барона Александра. Знала, что Хамзи обязательно донесет в Темный Двор, и утаила. Объяснила поступок Крылова тем, что во время игры у Никиты случилось нечто вроде временного помешательства и он решил не отдавать Колоду. И о том, что она метаморф, не проговорилась, сказала, что навела морок, заставив Крылова и Ахметова увидеть себя мертвой.